Я смотрю на тебя до спазма в горле.
То не робость – то жажда в груди вопит,
громкий стук пробудившегося мотора
оживляет заношенный колорит.
Каждый звук в твоей власти.
Отныне вольна ты
даже звезды просить рисовать твой стан –
и из черного неба зевнувшей пасти
вдруг спускается караван…
Сотни кистей, тобою пьяны,
силуэт вышивают из серебра.
Вот и я в твоем сладком густом тумане
даже казни жестокой – до черта рад.