Сей славный муж отринул ход событий:
презрел он все телесные восторги,
не признавая ни земных соитий,
ни теогонных олимпийских оргий.
Пока настырным семенем Зевеса
нещадно орошался мир античный,
наш муж скрывал под тайною завесой
один обьект, до боли гармоничный...
Пока Зевес, героев создавая,
над смертными гречанками потеет,
наш муж, уединившись, согревает
скульптурную бесстрастность Галатеи.
Бесчинствует по миру жизни пламя,
полня земную плоть кипящей кровью,
а наш упрямец дарит мертвый камень
сугубо платонической любовью.
И сжалились всевидящие боги,
скульптуру сделав женщиной живою.
Теперь стоит на мужнином пороге
матерою законною женою...
Взалкал Пигмалион и громко плачет:
могла лишь леденеть и молча слушать,
теперь же вот какая незадача -
болтлива, да еще и просит кушать.