Избранные стихи из сборника
«Журавлиные колокола»*
* * *
Под синей крышей
С солнцем и луной
Мы – все друзья,
Коль мудро разобраться.
Учитесь жить,
Как песни петь,
С душой:
Без песен
Нет ни праздника,
Ни братства.
Живите так,
Чтоб сердце – нараспах!
Несите свет
В делах своих
И в слове!
Ведь держится земля
Не на китах,
А Доброта
Лежит в её основе.
* * *
Я внезапно проснулся в ночи
И увидел в квадрате окна:
Преломив золотые лучи,
В чёрных сучьях застыла луна.
Я подумал: то явь или сон?
И услышал: из недр тишины
Приближался торжественный звон –
Чуть правей и чуть выше луны.
Я узнал этот голос живой,
Пробудивший меня ото сна,
И ударил навстречу рукой
По заклеенным створам окна!
Влажный ветер ворвался ко мне,
И прошли над огнями села,
Возвещая о новой весне,
Журавлиные колокола.
* * *
Облака плывут над Русью.
В их разрывах –
Синь бездонна!
Как уходят реки к устью,
Так уходим
Мы из дома
Сквозь рассветы,
Сквозь ненастья
По равнинам и порогам…
Но не знают реки
Счастья
Возвращения к истокам.
От ключей к морским раздольям
Путь их
Памятью не мерян,
И ничто с такою болью
Не стучит им
В левый берег…
* * *
Маме
Родная русская деревня,
Меня, как встарь, встречаешь ты.
Всё так же – молодо и древне –
Луна сияет с высоты.
И, словно в детстве, смысла полны
Теней сплетенья на снегу.
Ещё в двери щеколду помнит
Рука, привыкшая к звонку…
О долгий миг! Не сразу в хате
От сна неверная ладонь
Найдёт на ощупь выключатель
И в окна выплеснет огонь!
Не сразу двери скрипнут в сенцах,
Засов не сразу проворчит.
И только – сердце, сердце, сердце
В груди отчаянно стучит!
Родной приют! Печаль родная!
Ты в сердце бурю не буди:
Пусть женщина – совсем седая! –
Поплачет тихо на груди…
МЕТЕЛЬ
Каждый день на земле –
Это чьё-то рожденье.
Я рождён в феврале
Под метельное пенье.
Бушевала метель,
В стёкла тонкие билась,
И рыдала метель,
И смеялась, и злилась,
И в густой пелене
Зябко прятала звуки,
И тянула ко мне
Свои белые руки...
Бушевала метель,
Билась в тонкие стёкла.
Её песнь и теперь
В моём сердце не смолкла.
Не она ль в давний миг
Первый крик мой исторгла,
Напоив этот крик
Первым в жизни восторгом?
Как земной человек
Рад я вёсен цветенью,
Только сердцем навек
Я сроднился с метелью.
У меня от неё
И в характере свойства:
И упрямство моё,
И моё беспокойство.
МОРОЗНАЯ НОЧЬ
Скрипит сосна,
Тоской бессонной полнясь,
Как будто кто-то
Стонет взаперти;
Боясь задуть,
Несёт старуха-полночь
Луну-фонарь
Вдоль Млечного Пути.
Летит по ветру
Облачная роздымь;
А ночь
Идёт-бредёт издалека;
И, как о камни мостовой,
О звёзды
Звенит
Её железная
Клюка!
* * *
Живу в единственной надежде,
Не умоляя, не кляня,
Что ты придёшь ко мне, как прежде,
Назвать по имени меня.
В глухую полночь стихнет вьюга
И догорят дрова в печи.
И ты войдёшь в мой дом без стука –
И дрогнет пламя у свечи!
Как будто не было разлуки,
Лишь снег за окнами шумел.
И молча ты протянешь руки,
Чтоб я дыханьем их согрел.
И скажешь, грустно улыбаясь:
– Ну как ты мог спокойно ждать?
Такая вьюга разыгралась,
Что я могла и заплутать…
Прильнёшь щекой к щеке небритой
И упрекнёшь меня незло,
Что дверь в сенях была открытой
И снегу, снегу нанесло!
* * *
Говорила: – Люблю!
Будь свидетелем, зорька!
Говорила: – Стерплю,
Если станет вдруг горько.
Так и было.
Любила!
Той любовью жила.
И покуда служил он,
Не тужила – ждала.
А вернулся: – Любимый!
А вернулся: – Родной!
И любимый –
Да мимо,
И родной –
Да к другой!
Свадьба!
Свадьба!
Плясало
Почитай полсела.
Под окном
Постояла –
Да в избу и вошла!
Кто-то песню про Стеньку
Запевал невпопад.
Меж родными
В простенке
Молодые
Сидят!
Раз взглянула –
Не больше! –
И как в прорубь –
За дверь.
– Горько!
– Горько!
… Что ж горше
Может статься теперь?!
* * *
Никого не любила.
Всё кого-то ждала.
Сердце медленно стыло
Без любви и тепла.
Соловьиные ночи
Отзвенели, прошли.
Твои синие очи
Потускнели в тиши.
По какому ненастью,
По причине какой
Твоё женское счастье
Разминулось с тобой?
Ведь в селении нашем
Средь подружек своих
Пусть была ты не краше,
Но не хуже других.
Недотрогой-осою
Меж парней не слыла.
Да назваться женою
Без любви не смогла.
И теперь – не старуха,
И теперь – молода.
Невозвратно и глухо
Вдаль уходят года…
На каком повороте
Заплутал твой жених?
И зовут тебя тётей
Дети сверстниц твоих…
ВЕРБА
Всю округу
Снега полонили.
Выйдешь в поле –
Теряется взгляд.
Одинокие стебли полыни
От протяжной позёмки звенят.
Заровняло бугры и овраги.
А снега
Всё метут и метут.
И трепещет обрывок бумаги,
Зацепившись
За вербовый прут.
Гнётся верба
И стонет натужно,
Пропадая в седой пелене...
Сколько сил ей
И нежности нужно,
Чтобы первой
Цвести по весне!
* * *
Весна наступала
и ве;рхом и низом:
то первою почкой,
то ранним грачом.
Над каждым карнизом
был воздух пронизан
золотоносным
и резким лучом!
Сквозные берёзы
знобило в проулке.
Подталым навозом
тянуло с полей.
Срывались сосульки.
Прерывисто булькал,
как в горло бутылки попавши,
ручей.
А ели гудели,
как мачты, от ветра.
Близ хаты блестела,
протаяв, слега.
Нахохлились вербы.
Светло и предсмертно,
как в рыбьих чешуйках,
дрожали снега.
И в этой неистовой
жажде движенья,
в тускнеющем блеске
последних снегов
росла, как смятенье,
тоска по цветенью
и всё потрясала
до самых основ!
* * *
Весенний вечер.
Празднично и тихо.
И у села сейчас нарядный вид.
И лишь на ветхой крыше
Аистиха
Над хатою заброшенной стоит.
Как призрак прошлой скорби
И печали
Чернеет меж стропилами труба.
И яблони у окон одичали,
И заросла татарником тропа…
Чья эта хата?
Кто её хозяин?
О том, поди, не помнят уж в селе.
Ушёл он прочь
От горестных развалин
Искать полегче счастья на земле.
Да я и сам за ним пошёл бы следом –
Мол, пусть другие нянчатся с землёй,
Когда бы та
Великая Победа
Досталась
Не великой нам ценой;
Когда б войны неслыханное лихо
Нас обошло далёкой стороной,
Когда б к гнезду родному
Аистиха
Не возвращалась
Каждою весной.
ЖУРАВЛИ
Что-то перестали над деревней
Журавли кружиться по весне.
И не слышно больше за деревней,
Как родник курлычет в тишине.
Иль места родные позабыли?
Иль живая высохла вода?
Сколько изб в округе позабили
И ушли по счастье в города!
А деревня долг свой древний знает:
От зари и до зари в труде.
Только рук крестьянских не хватает,
Чтоб успеть как следует везде.
И когда тяжёлым урожаем
Пошатнёт высокие поля,
На подмогу шефы приезжают –
Мужиков колхозных сыновья.
Сыновья! Как лучшие посевы
Вы росли средь сельской тишины.
Отчего ж теперь вы – только шефы?
Ведь земле хозяева нужны!
Ей, земле, горючей и горячей,
Верной нам в любые времена,
Нужно жизнью всей платить – иначе
Жизнь дарить не сможет и она.
Не с того ль, когда опять деревья
К почкам сок потянут из земли,
Смотрит, смотрит пристально деревня:
Не летят ли к дому журавли?
* * *
Под стрехой воркуют сизари.
Воробьи в гнезде шуршат, как мыши.
В ранний час предутренней зари
Каждый звук отчётливее слышен.
Где-то трактор фыркает в полях.
Голоса настраивают птицы.
Сеновал ромашкою пропах
И медовым духом медуницы.
Я не сплю. Ладони - в голова.
Ходит сон по тайным тропкам сада.
С белых яблонь лунная прохлада
Уронила в травы рукава.
Я один. Но я не одинок.
В дом мой входят запахи и звуки.
А заря, раскинувшая руки,
Красным сном овеяла восток...
* * *
Побежали гребни жёлтых пашен.
Закачались копны облаков.
В золотистых заводях ромашек
Задремали струи васильков.
По росе дороженька примята.
По косе тоскует травостой.
Что взгрустнула ягода-услада,
Над какой задумалась бедой?
То ли увидала, как с деревьев
Белым пухом ветер насорил?
То ли услыхала, как в деревне
Отбивают косы косари?
Не грусти. Всему приходят сроки.
Рожь ли зреет. Маки ли в цвету.
Каждый день – до солнышка в дороге,
Каждый час у лета – на счету.
Отцветёт июнь. Отколосится.
Отзвенит по травам на заре.
А потом негаданно приснится
Где-нибудь в морозном январе.
В СЕНОКОС
Дышали ветром облака.
Бежала дрожь по сену.
И беспокойная река
Сбивала волны в пену.
Шла сенокосная пора.
О, как мы уставали,
Когда сухие клевера
С утра в стога метали!
И вот надвинулась гроза –
Дождь стеганул по стогу.
И кто-то, выдохнув, сказал:
– Успели, слава Богу.
Как хорошо
Под частый гром,
В стогу отрывши щели,
Лежать и чувствовать,
Как кровь
Гудит в дремотном теле…
* * *
Сладко пахнет привянувшим сеном –
Начинается луг от избы.
В этом мире, со мной откровенном,
Что мне нужно ещё от судьбы?
Что ещё? Разве самую малость:
Чтобы памятью прошлой войны
Моей матери раннюю старость
Не тревожили скорбные сны;
Чтоб над братскою дальней могилой,
Где отец мой средь равных лежит,
Только мирное солнце светило,
Только слышался шелест ракит;
Чтоб в июньские спелые травы,
На заре намахавшись косой,
От усталости, а не от раны
Падал навзничь косарь молодой;
И под небом, то синим, то серым,
И теперь и во веки веков
Сладко пахло привянувшим сеном,
А не гарью спалённых лугов.
ЛУННОЙ НОЧЬЮ
И вновь луна. И вновь поля светлы.
Один ли день иль век на свете прожит?
Зелёный вздох, слетая с губ ветлы,
Ничьей души в ночи не потревожит.
От ветерка чуть слышно рожь звенит.
В низинах ночь туман копит к рассвету.
У стога ель, нацелившись в зенит,
Напоминает издали ракету.
Вблизи она – пушиста и добра:
Прижми к щеке мерцающую хвою –
Как будто тихий дождь из серебра,
Стоит она под льющейся луною…
И этот стог, и ель, и те кусты,
Что стерегут уснувшую деревню,–
Всё полно просветлённой красоты,
Спокойствия, свободы и доверья.
И лунный свет, царящий над землёй,
В моей душе, как в море прихотливом,
Тревожных дум настойчивый прибой
Сменяет вдруг целительным отливом…
ДОМАШНИЕ ГУСИ
Гогочут гуси на загу'мнах,
И вдруг над крышами домов
Они мелькают стаей шумной,
Почти касаясь проводов.
И, как тяжёлый камень, с лёту,
Блеснув на солнце над бугром,
Всем телом плюхаются в воду,
Взбивая пену под крылом.
О, как вытягивают шеи
Они, гортанно гогоча,
Как будто жаркий перешеек
Перемахнули сгоряча!
Казаться будет им, наверно,
Заливом южным тихий пруд,
Пока с прибрежной птицефермы
К кормушкам их не позовут…
ОСЕННЯЯ ЛУНА
В полях,
Овеянных прохладой,
Звучит осенняя струна.
А в небе,
Звёздном и покатом,
На волоске
Висит луна.
Она сорвётся.
Ой, сорвется!
И, грянув радугою вниз,
В осенних рощах
Разобьётся
На миллионы
Лунных брызг!
ПОЗДНЕЙ ОСЕНЬЮ
Сеет небо, как сквозь сито,
Частый дождик на поля.
Тонкой наледью покрыты
И столбы, и тополя.
Ни закатов, ни рассветов
Словно не было и нет,
И на всём на белом свете
Бесконечный серый свет.
Жмутся сёла к перелескам,
Стынет рек ребристый цинк.
Над домами ветер резко
Вертит дым во все концы.
Через облачные бреши
Солнце смотрит иногда.
И шуршит волна прибрежной
Ломкой корочкою льда...
Ожиданьем бури зимней
Полон шум нагих ветвей...
В эти дни – душа ранимей,
Слово доброе – нужней.
* * *
Продрогший сад
До листика раздет.
Проспал рассвет
Совсем охрипший кочет.
В лугах погас
Последний огнецвет
И отзвенел
Последний колокольчик.
Пришла пора
Распутиц и дождей.
Туман – как дым
Над рощей обожжённой.
И гнёзда
Отлетающих грачей
В ветвях берёз
Чернеют обнажённо…
А там –
Метель завертится впотьмах,
Под мутный полог
Всё вокруг упрячет.
И поле
Затоскует о цветах,
Как женщина о сыне,
Что не зачат.
И долго
Будет сниться зеленям,
Что наверху
Весёлый дождик пляшет,
Где серебром
Сверкнувшая лыжня,
Как обручами
Землю опояшет...
* * *
Благословенны птиц кочевья,
Летящих к югу за теплом,
И ранних сумерек свеченье
Над рощей, полем и селом!
Быть может, мой прапращур дальний
Вот здесь, где я сейчас стою,
Стоял и слушал клич прощальный,
Как будто слушал жизнь свою.
Что видел он за краем поля
В том неизвестном «впереди»?
Какой надеждою и болью
Дышала кровь в его груди?
И, над землёю провисая,
Вот и теперь, как в тот же час,
Летит, курлыча, нить живая,
Как бы связующая нас…
* * *
Зима запоздала с приходом,
А осень свершила своё.
И грустно на лоне природы,
И пусто на троне её.
* * *
Вновь зима.
И мороз во дворе.
Всё в заре!
В серебре!
В янтаре!
И на солнце
Над каждой избой
Поднимается столб золотой!
Вот в такой же рассвет,
В тишину,
Шёл солдат
На большую войну.
И, как будто его провожал,
Дым над избами
Долго дрожал.
И прошла та зима…
И война…
И Победа пришла!
И весна!
Но в село не вернулся назад
Тот,
Ушедший с рассветом,
Солдат.
На какую он землю упал?
Где,
В какой стороне
Запропал?
И, как вехи,
Стоят средь зимы
Над селом
Золотые дымы.
* * *
В этом мире любви
И проклятья,
Самых чёрных
И светлых идей
Нет священней
И выше понятья,
Чем всемирное
Братство людей.
Путь к нему
Не салютами венчан,
Освещён
Не сияньем светил,
А огнём,
Величавым и вечным,
Что пылает
У братских могил.
ДЕРЕВНЕ
Я навсегда перед тобой в долгу
За небо, чуть слинявшее от солнца,
За избы на отлогом берегу,
За журавель скрипучий у колодца;
За тайные набеги на сады
И шумные походы по малину,
За твой сиротский хлеб из лебеды
В ту горькую военную годину;
За ясный свет мальчишеских годов,
Когда вся жизнь исполнена доверья,
За молодое празднество плодов
Уже на мной посаженных деревьях;
За этот вдовий материнский дом
С полынью, отцветающей в проулке,
За то, что я узнал своим трудом,
Как на пшеничных стеблях зреют булки;
За квас медовый в жаркий сенокос,
За русскую раздумчивую душу,
За то, что мне не мельком привелось
Поля любить и жаворонка слушать.
* * *
Есть в жизни у каждого первая тропка,
Что с первого шага наметилась робко.
И есть, что приходит так часто до срока,
Последняя самая в жизни дорога.
Но только меж ними пролегшая – третья –
Дорога забвения или бессмертья.
ЛИРИЧЕСКОЕ ЗАВЕЩАНИЕ
Ни железной ограды на свежую глину,
Ни тяжёлого камня – не ставьте, друзья;
Посадите без слов надо мною рябину,
Тонкий прутик полейте водой из ручья.
И ступайте себе той тропой полевою,
По которой когда-то и я проходил…
Пусть рябина растёт высоко надо мною,
Пусть с годами она набирается сил.
Я при жизни любил посидеть под берёзкой,
Побродить у осин, постоять под сосной.
Но отрадней мне было с рябиной неброской –
Что-то виделось в ней от России самой,
Что-то было в ней сердцу родное и милое.
Потому и прошу тех, кто близок ко мне:
Над моей безымянной незнатной могилою
Посадите рябину по первой весне.
Ни жара, ни мороз и ни ветры шальные
Не сожгут, не убьют, не сломают её.
И отыщут в земле её корни живые
И возьмут, словно на руки, сердце моё.
И случится однажды: на старом погосте
Торопливый прохожий внезапно замрёт,–
Из-за блёклой листвы брызнут красные грозди –
Это сердце моё по рябине взойдёт.
* * *
В лугах остыло ягодное лето.
Печальней солнце светит в синеве.
В погожий час короткого рассвета
Уж не роса, а иней на траве.
Роняя листья лёгкие, как пепел,
Костром осенним рощицы горят.
Цепочки птиц, покачиваясь в небе,
О чём-то грустном сердцу говорят.
Я вслед смотрю. Я грусти не чураюсь
И от неё, как прежде, не бегу.
Хожу в луга. Подолгу вечерами
Стою на опустевшем берегу.
Внизу река, согласная с природой,
Уже не плещет шумною волной.
Поглощена предзимнею работой
Она в себя уходит с головой.
Я постою. Я тайну не нарушу.
Пустое слово с губ не оброню.
Я, как река, уметь хотел бы душу
Заковывать в надёжную броню.
В моей судьбе любое может статься.
Но и какая б стужа ни мела,
Я новых журавлей хочу дождаться,
Не растеряв глубинного тепла.
~ ~ ~
* «Журавлиные колокола». Стихи.
Издательство «Современник». Москва.
Серия «Первая книга в столице».
Из предисловия к сборнику:
http://www.stihi.ru/2009/10/17/7503