Здравствуй, Сашка, нам хватало роста, чтобы звёзды в губы, помнишь детство? Умер император, славься, постум. Как там, ave Caezar… мыслям тесно – в кухонных потоках правды бьются, плавятся нейронные мембраны. Жертвы сорняковых революций, ангелы, удобрили майданы вежливым вороньим хриплым словом, тем, что в зеркалах ломает лица.
В новых временах героям новым хочется чуть ниже поясницы след оставить кованой подошвы рабской, навсегда, не ради боли – для воспоминаний. Сашка, тошно, ото лжи экранной, слева колет. Справа тоже, чёрный желчный камень.
День цугцванга, значит – проиграли. В страшные картинки, эх, славяне, превратилась Родина в финале.
Вряд ли, Сашка, происки госдепа, дурь царит, хмельной свободы брага – буква «М», не Мать – майдан, мазепа, знак «Сс» над жёлто-синим флагом.
Слово птичье я запомнил вроде, сорваны им кухонные краны – Nevermore! Тотальная свобода тем, кто захотел в отряд охраны.
Верю в глупость, ибо, глупость – сила, и не удивлюсь, когда увижу – время «ч» с улыбкой Чикатило на страницах добрых братских книжек.