5. (Откровения мадам)
И всё-таки Светлана разрешилась
От бремени, так надоевших, дум.
Морозной ночью по небу носилась,
В ушах лишь слыша ветра свист и шум.
Отбросив всё, дарила в поднебесье
Себе свободу, радостно крича,
Сидела на метле, как будто, в кресле,
А город спящий тень не замечал.
Она пропала в чёрном небосводе,
Своей судьбы превратности забыв,
И наслаждалась сладостью свободы,
Себя от света на ночь отлучив.
Светлана среди вьюги затерялась,
Глаза прикрыв снежинками ресниц.
Она своей свободе отдавалась,
Стирая все условности границ.
К Петру сегодня фрау улетела,
Оставила Светлану отдохнуть.
Сначала взять с собой её хотела,
Но передумала – потом когда-нибудь.
В особняке княгинею Орловой
Светлана в Петербурге зажила.
Пусть в свете и была фигурой новой,
Знакомства кое с кем уже свела.
И вот она над городом летала,
Отдав себя на волю всем ветрам.
Другая тень вдруг сбоку замелькала.
Светлана пригляделась: «Ба! Мадам!».
Не видя, та перед собой глядела,
Круги вонзая в снежной ночи мглу.
Светлана к ней чуть сзади подлетела
И ухватилась крепко за метлу:
- Мадам, что с Вами? Или что случилось?
Гляжу на Вас – Вы спали вдруг с лица!
Луна горит – ещё не закатилась
- Винсента же спустила я с крыльца:
Ван Гога, Света, к Лешему послала!
Себе ты это только вдруг представь!
Ему в лицо я это и сказала,
А он в ответ: «Ты гонора убавь!».
Я не сдержалась – он считал ступени,
Встал, отряхнулся. Больше не грубя,
Вдруг бухнулся в сугробе на колени:
«Мадам, спасибо, вспомнил я себя!».
За разговором в особняк вернулись,
В библиотеке разожгли камин.
Вина в бокалах губы их коснулись –
Здесь в глобусе довольно было вин.
Давно уже с мадам не говорила
Светлана откровенно по душам –
Пред нею фрау всё собой затмила.
- И чем же завершилось всё, мадам?
- Да, как всегда – кикиморы подмышку –
Их путь один, наверно, в ресторан.
Опять там Леший с горя хватит лишку,
А у меня в мозгах сплошной туман.
- Мадам, в себя Вы Лешего влюбили.
Я вижу – он не равнодушен к Вам.
Вы чувствовать Ван Гога научили,
Готов он к Вашим всё сложить ногам.
Не обижайтесь – Вы душа простая –
А, значит, Ваши чувства все чисты.
И он для вида Вас не замечает,
И злит Вас лишь для чувства полноты.
Не может сам ещё в него поверить,
Что у него оно вдруг может быть.
А так как он не может лицемерить,
Он сам себя и начинает злить.
- А как же, Света, все его модели?
- Кикиморы в нём видят вожака –
В лесу узнать его уже успели,
А здесь лишь флирт и тот для Вас – слегка.
Им Леший нужен в роли лишь Ван Гога,
Которого здесь знает высший свет,
Которому везде дана дорога,
А им туда дороги-то и нет.
Представьте их болотные душонки,
Попавшие в столицы суету,
Когда тебе – или стоять в сторонке,
Или когда у всех ты на виду.
А тут – Ван Гог – в столице знаменитость,
И ты, как приложение при нём,
Тем более, его души открытость –
Уже нам гарантируют приём.
- По целым дням он их с собой таскает.
И кто ещё бывает вместе с ним?
- Не бойтесь, он про Вас не забывает.
Мы – женщины – все большего хотим.
А он – художник. Вы не забывайте –
Поверил в это Леший даже сам.
Почаще перед ним, мадам, мелькайте.
- Я никому Винсента не отдам!
Он мой! Я это чувствую, и всё же
В глаза ему боюсь я всё сказать.
Как это на меня, увы, похоже.
И вот письмо решилась написать.
Светлана, я прочту тебе посланье
И, будь добра, меня ты рассуди –
Я наконец-то, делаю признанье.
А, впрочем, на, сама его прочти.
Взяла Светлана у мадам бумаги,
Исписанные вдоль и поперёк,
Помеченные все следами влаги –
На чувства её чистые намёк:
«Мой друг! Вот Вам и написать решилась,
Сама не знаю как! Рука дрожит.
Вокруг меня всё сразу изменилось,
Когда хотела нанести визит.
Подумала – и головокруженье,
Лишь стоило подумать мне про Вас.
И тут уже я приняла решенье
Вам написать сегодня и сейчас.
Вы знаете моё к Вам отношенье,
Тем более, помолвка уж была,
Но я гляжу на Ваше поведенье –
Земля перед глазами поплыла.
Я Вам пишу не о себе напомнить –
Нас судьбы с Вами так и так свели.
Признаюсь Вам, моей души паломник,
Что Вы её уже насквозь прошли.
Оставить след смогли в ней в одночасье,
А душу захватив уже в полон,
Вы стали вдруг всё разрывать на части,
Не слыша, к сожаленью, её стон.
Багаж большой за нашими плечами.
Но что же делать? Такова судьба.
Я не умею всё сказать словами –
Проиграна любви моя борьба.
От Вас я не сумела отказаться –
Хотелось счастья мне на склоне лет.
Решила я течению отдаться,
И мне уже назад дороги нет.
Я Вас люблю! О, как давно хотела
Кому-нибудь я это, но сказать.
Как девица, на Вас гляжу несмело,
Приходиться и глазки опускать.
Но я – люблю, и быть хочу любимой,
Поэтому сегодня и пишу.
Ведь лучшие года проходят мимо,
А я до сих всё в девицах сижу.
Мой друг, теперь Вы можете, я знаю,
Меня уже и вовсе презирать,
Но я, Винсент, Вам всё же продолжаю
Души своей признание писать.
И ежели досюда дочитали,
Я вправе ожидать от Вас ответ.
Меня другим Вы не предпочитали –
Я даже этот знаю Ваш секрет.
На лучшее я до сих пор надеюсь.
Надеюсь с Вами будем вместе вновь.
В душе воспоминаниями греюсь
И верю в нашу вечную любовь.
За сим прошу прощения за время,
Которое пришлось мне уделить.
Вы знаете, я не люблю полемик –
И Вы должны судьбу мою решить».
Прочтя письмо, Светлана помолчала.
Потом сказала: - Вас не мне судить.
Не начинайте всё, мадам, сначала,
А продолжайте, как и прежде, жить.
Опять скажу – Вы чувства пробудили
В своём Винсенте – Вам уже «ура!».
И далее скажу – всё в Вашей силе,
Наступит процветания пора.
Две женщины сидели у камина,
Рубцы врачуя у сердечных ран.
Любви была открытая долина
В глазах одной, в глазах другой – туман.
А за окном опять метель кружила
И снегом набивала свой матрас.
Моя рука вам строчки выводила –
Мне фрау продолжала свой рассказ.