***
Доступная лишь памяти моей
На коврике над детскою кроватью
Витала пара белых лебедей*
Таинственно,
как в церкви
Богоматерь.
Ещё не зная,
что там,
за стеной
Ладони материнской,
Током крови
Мне был обещан царственный покой,
Божественный,
как на её
Покрове.
Я помню эту нежную ладонь,
Скользившую по лбу
в холодном поте.
Пред нею отступал больной огонь,
Причастный
к сыпи,
судорогам,
рвоте...
Моя Спасительница!
Ма!
Моя икона в темноте извечной!
Когда умру, ты всё опять сама:
И причитать,
и в церкви ставить свечи,
И краски разнимать,
и скипидар, –
Подальше б от греха, –
за дверью спрячешь,
Чтоб я в его парах не угорал,
Приняв в бреду за нежности телячьи…
А это память в прошлое –
Бочком,
К отцовским краскам
На твоих ладонях…
А лебеди –
чтоб было жить –
На что,
Чтоб –
а зачем?! –
никто из нас не понял.
* - Лебеди на пруду – банальный, но ходовой сюжет послевоенной поры. Мой отец брал на дом «халтуру», чтобы семья могла выжить. А чтобы в комнате было светло, моя мама прорубила в стене окно, напротив которого и повесила коврик с изображением белых птиц, написанных с особой любовью.