Небо наконец-то дало усадку, пошла трещина похожая круг.
Большой круг такой, говорят, нормальный.
Как объяснял мироустройство хомяк Анатолий - мой еще с детства выдуманный друг.
Конец света, он и должен быть такой - неделанно-идеальный.
Порхают стратегические ящерицы, цветет опоссум.
Подсолнух с гвоздикой устроили кровавую бойню за раскидистую сосну.
В предсказаниях Иоанна все было как-то спокойней.
Не так я себе представлял - неведомую, прекрасную и загадочную весну.
Грачи возвернулись с адом, летит шерстяная крошка.
Мелодия протухшего мяса - лучшая симфония на треугольной трубе.
Помнишь я писал тебе, что теория в небо ведущего лаза,
Оставила какой-то сухой отпечаток в жизни моей и судьбе.
Уснуть не могу, все ревет колесница.
Дарий с третьего микрорайона подрался с Медеей из-за соседского гаража.
А дети одни, в холодной квартире,
Там еще покосившаяся дорическая колонна видна с угла дома.
Они ждут, ведь слетать обещала им мама, до небесного кругляша.
Собираю загадки, как бумажные марки.
Распаковываю бутылку, средней паршивости, красного вина.
Думаю, стоит ли учитывать в моих теориях престарелую цыганку,
Что скачет по городу, в центре с косой, ухахатываясь, как сатана.
Люди стоят в шифоньере, рассованы в маленькие банки.
Засолочный бульон разливает взбесившийся фуа-гра-деликатес.
Я читаю Онегина - в небо взлетают перламутровые колесничные танки.
И мне уже совершенно не хочется знать, чем закончится этот процесс.