В Петербурге с ним я был впервые рядом,
Девятьсот второй тогда сменялся год.
Мне сказал вдруг: "Нет, скучны теперь парады,
Брошу службу." И в отставку подает.
Он тогда наперекор семейных правил
Отошел уже от марсовых забав.
Князь военные регалии оставил,
Для себя стезю научную избрав.
Как историк он нимало потрудился:
Десять лет провел в исканьях и трудах.
В Александрову Эпоху погрузился;
Редактировал портретный альманах.
Увлеченье также давнее имея,
Энтомологом известным в мире стал.
Свою частную коллекцию музею
Петербургскому позднее передал.
Слухи я ловил: Семья его смущала.
Он приветствовал убийство в декабре.
А за мысли либерального начала,
Герцог Равенство был прозван при дворе.
Революции приветствовал досрочно,
В октябре же видел ясно - это крест.
Не могу забыть, я висельник, - и точно:
Сослан при большевиках, затем арест.
Автор Ниловны подал вождю прошенье,
Чтобы он историка от пули спас.
Но террору не нужно чужое мненье -
Буревестнику был переда отказ,
Без сомнения и лишней риторики,
Ироничный, его помнят до сих пор:
"Революции не нужны историки."
И подписан был расстрельный приговор.
Все случилось утром, на рассвете,
Пятерых князей казнили в один миг.
На презренье он презрением ответил -
Нес собой котенка словно на пикник.
И пусть умчалась вдаль стуча копытами,
Гнедая смута, но должны потомки знать:
В то время с честью не боялись быть убитыми,
Но а бесчестье не стеснялось убивать.
(2015)