«Леопарды» замкнули оборонную цепь,
«Скад» развернулись на отдельном холме.
«Тип две девятки» контролируют степь,
Отражая угрозу, что нависла извне.
Остановился в Сибири ядерный поезд,
«Патриоты» зажали небо в тиски.
Жизнь ничего здесь больше не стоит.
Боевая готовность за час до войны.
«Абрамсы» взяли в кольцо мегаполисы,
САУ «Паладин» на огневых рубежах.
В душе экипажа неистового борются
Долг и присяга, сомнения, страх.
Это им выпускать снаряды по городу.
Это им отправлять других на тот свет.
Они тоже потом умрут все от голода,
Обречённо сжимая в руке старый крест.
База орёт, словно улей, в Неваде –
«Рапторы» в очереди на полосе.
Мирным путём? Да кому это надо,
Ведь лучше пустить на фарш отцов и детей.
Чему удивляться? Ничего нету нового.
Многие в спорах с честью легли.
Просто дуэли стали серьёзнее.
Вместо шпаг и мушкетов - взлёт «ТУ»шки с Тайги.
«Челленджер-два» укомплектован для боя,
«АС-девяносто» следит за равниной.
Флот якоря сбросил на море,
Прикрывая с востока солдатские спины.
Всё это видно со спутников сверху.
Спрятаться негде, бежать и подавно.
Я буду скучать по свежему хлебу,
Наблюдая со снайперки за вражеским складом.
Десантники травят анекдоты про хакеров,
Но при мыслях о доме проступает слеза.
У них на кону высокие ставки,
А мне даже не за чем возвращаться назад.
Гражданские собраны в резервуарах по спискам.
Между самыми близкими стена из свинца.
Мы будем простреливать друг другу мениски,
Пулей калибра семь шестьдесят два.
Это будут не сцены пропиаренных фильмов,
Это будет реальность, что захлебнётся в крови.
Мы растопим снега и льды Антарктиды,
Мы выжжем напалмом леса и цветы.
Прошлые войны нам не стали уроком,
Вряд ли и эта нас чему-то научит.
Я пытаюсь запомнить, как выглядит Солнце,
Которое скроют радиоактивные тучи.
Какое потомство? Какая планета?
Ключи зажигания и красная кнопка!
Люди всегда так искали ответы,
Разряжая обойму во вражеской глотке.
Вместо того, чтобы гнаться за стоящим,
Изучая созвездия и океанское дно,
Мы стравили друг друга, как зверьё на побоище,
И готовы сражаться непонятно за что.
Мне придётся казнить чужих без разбора,
За что умирает каждый из них.
Никогда не умел участвовать в спорах,
А теперь мой напарник с прицелом сидит.
Выживший после этой «шахматной партии»
Покажет, кто прав и отстроит всё снова.
Новый пастух и новое стадо,
Которому выделят новое поле…
Почему мы не видим, как отупели?!
Нас купили, как шлюх, для игры, ролевой.
Мы просто продались по дешёвке системе
И готовы идти друг на друга стеной.
Сорвались с цепи однотипные будни,
Устремившись к порогу неизвестного завтра.
Затерялось вдали «Одумайтесь, люди!»
На фоне стволов орудия Гатлинга.
Зачем проявлять мастерство на арене,
Где от действий раба зависело всё?
Так просто теперь поставить мир на колени,
Испепелив материк, не посещая его.
Сила уже больше не в правде,
А в снарядах, напичканных обеднённым ураном.
Надеюсь, что письма доставят до залпа
Реактивных ракет из кассет «Урагана».
А пока сигарета, бумага и ручка.
Таймеры хроники все на нуле.
Рядом стоит зенитная пушка
С девяти сантиметровым снарядом в стволе.
Станут поля, кормившие семьи,
Кладбищем танков, самолётов, собак.
Я здесь целовался под кустами сирени…
Да живым бы вернуться просто назад.
Стаи подлодок задраили люки,
Готовые вспенить мировой океан.
До начала войны остаются минуты,
«Ярс», «Тополь-М» покидают ангар.
Винты «Аллигатора» и «Чёрной Акулы»
Режут воздух, которым мы ещё дышим.
Нам придётся вытаскивать из раненых пули
И стать хладнокровными для того, чтобы выжить.
«Миги» уже готовы взлетать
И навалять прочим "пернатым".
Поздно теперь молитвы читать,
Но к Девятому маю добавится дата.
Человек или зверь - стирается грань.
В бой по команде за свободу и правду.
Беда, как и прежде, социальная тварь…
Люки «Стелсов» забиты канистрами с ядом.
На карте в кармане план и стратегия,
На линии фронта «Объект шестьсот сорок».
Это словно затишье перед бурей столетия,
Идущей циклоном на тропический остров.
Сверим часы, пора выдвигаться.
Нам придётся пройти через пекло и стужу.
Никогда не умел красиво прощаться,
Потому что мне это не было нужно.
Поднимая глаза на чистое небо,
Шепча с сожалением одно лишь «Прости»,
Я смог вспомнить всё, что так и не сделал,
Всего за минуту до начала войны.