А на Купалу ночь – бессонная,
да и уснёшь – лихое грезится.
Глядишь – а у креста поклонного
концы загнулись полумесяцем,
глядишь – а в омуте русалочьем
то пузыри, то шёпот вкрадчивый,
то взгляды цепкие, не знаешь – чьи,
хоть головы не поворачивай.
И вроде помнишь каждой клеточкой,
что спишь – и это всё мерещится,
но сон качнёт волшебной веточкой –
и вот уже душа трепещет вся.
Над ней кружится ночь Купальская,
чертя орбиту птичьим выкриком,
и настороженными пальцами
пускает лунный свет на выкройку
для балахона ритуального
с декором звёздным по закраинам,
а ты по склону сна в реальное
взобраться пробуешь отчаянно.
А позади, в замшелой сырости,
своим сиянием подсвеченный,
цветок, успевший за ночь вырасти,
остался снова незамеченным.