Барьер состояния гонит поодаль.
Слышу дыхание чуждой страны,
Словно на пыльного дне комода
Недвижно взираю на вещие сны.
В них человек, близкий и теплый,
Нотный фантазий и шепота стан -
Линии в нем и забыты, протерты,
И живы, как сам молодой оркестрант.
Его ощущаю, но крик из тоннеля
Заводит обратно в угол без пола,
Где тонны людей, толпы течений
Просят кричать: голос их сорван.
Мой - в неверии, он - безмолвие.
Его - в памяти и дремоте бродит.
Эмоций близилось малокровие,
Ныне - бордовую песнь заводят.
Отслоение дум было влиятельно,
Стало обыденностью процессов.
Обмен энергией созидательный
Преобразил тяги нашего сердца.
Разве беседы с себе подобными
В поисках способа чувствовать
Себя самого облегчают сводные
Диалоги, понятия, дрожь присутствия?
Разве касания к тору телесному
Способны сознанию дать испить
То, недоступное прежде, тесное,
Что мается лишь у обоих внутри?
Были предвещены звуки альтов:
Они пели эхом в скоплении волн
И отвлечением крыли зажатость,
Призывая умело безвестия горн.
Здесь изгоняю юродивы мании,
Или они лишь играют с запалом?
Можливо впустить в прозябание
Тело; суть же - всегда за кадром.
Прекращая контролем судороги,
Вещие сны по кусочкам съедаю.
Закрываю глаза: та же сутолока.
Живу за комодом, где сны не летают.
Keihne.
04.07.15