Глава 7 Три месяца счастья
Сейчас лежа на койке, я понимаю, что это было опрометчивым поступком. Но с этими словами и с этим поступком, я перестал видеть в Николь ребенка. Она повзрослела, и, как я не пытался отогнать от себя эту мысль, я приходил к выводу, что я не могу уйти.
Может, и прав был Эдвард, когда назвал меня в душе моральным уродом, но мы уже, как месяц встречались. Как месяц познавали друг друга. Я помогал ей делать уроки, кормил её, ходил и ездил на выходные с ней на прогулки. Я был счастлив. Я приобрел смысл в жизни в образе Николь. Но с каждым днем скрывать наши отношения было тяжелее. Я постоянно ловил встревоженные взгляды Лейтер, она определенно догадывалась, но пока не знала до какого уровня дошли наши отношения. А я понимал, что они зашли слишком далеко, чтобы всё остановить. Старая история, как и старое окончание.
Спустя три месяца мы опять поехали на прогулку в центральный парк. Уже, когда нам предстояло расставаться. Николь повернулась ко мне, лицо её было грустно.
- Ты, чем – то опечалена, Николь. Ты меня разлюбила?
- Нет. Как ты мог подумать об этом! Арман, я беременна, - в ее глазах выступили слезы, - Я не знаю, что теперь делать, - она расплакалась.
Я обнял её и утешительно погладил по спине. Моя первая жена не хотела детей. Поэтому всегда следила за процессом зачатия. И сейчас я осознавал, насколько я не ожидал такого окончания. Николь продолжала плакать, причитая.
- Что мы будем делать, Арман? Что? Мне только через год исполнится восемнадцать. Когда я стану совершеннолетней. Почему он не мог подождать пару месяцев? Это катастрофа.
- Успокойся, Николь, пожалуйста. Эта не катастрофа. И я же совершеннолетний, и люблю тебя. И не собираюсь убегать от ответственности. Это уже произошло, и мы должны радоваться отчасти.
Но сидя в кабинете у Лейтер, я не виделся со стороны счастливым человеком. Я не спал ночь, всё думая, как лучше поступить, и в первую очередь, чтобы не пострадала Николь.
Нора смотрела на меня, выжидающе, что я объясню всё же свое появление в её кабинете в столь ранний час. А я собирался с мыслями, как лучше рассказать: сразу или последовательно. Решив, что первое лучше, я начал разговор.
- Николь беременна. Беременна от меня, - я прямо посмотрел в глаза Норе.
- Господи, Арман, - Нора встала и посмотрела в окно, - я догадывалась, что вы встречаетесь, но не думала, что вы доведете всё до этого. Арман, но я же предупреждала. У меня нет даже сил, ругаться.
- Я хочу жениться. Я люблю Николь.
- А вы уверенны, что захотят её родители?! Вы, когда осознавали свои действия, не осознавали, что она не совершеннолетняя. И что у нее есть и отец, и мать, и что для их дочери, вы – не самая подходящая партия! Почему вы мне рассказали тогда обо всем в кабинете, когда было не поздно. Когда можно было избежать сейчас этой ситуации.
- Она меня тоже любит.
Нора повернулась ко мне.
- Вы себя слышите, вы сейчас говорите, как подросток, а как не взрослый. Она меня тоже любит, - Нора передразнила меня, - Она – в душе еще ребенок, так будет думать каждый, кто услышит эту историю, а вас представлять развратным маньяком, который и думал только о постели.
- Но я же не отказываюсь от ответственности, - Я начинал злиться. – Неужели вы не чувствуете разницу, Нора?
- Николь – моя крестница, и я хочу видеть её счастливое лицо. И я вас слышу, но услышат ли другие? Вот в этом я сомневаюсь.
Дверь распахнулась, и в нее влетел мужчина лет пятидесяти крупной фигуры. За ним шла ухоженная женщина лет сорока пяти с холодным проницательным взглядом.
- Как понимать это Нора? Как это понимать? – мужчина кричал, постепенно краснея от гнева.
- Успокойся, Валентин, - Нора жестом показала на стулья, предлагая присесть, - Натали, успокойтесь, и объясните, что произошло.
- Что произошло, Нора? Мы давно стали замечать, что Николь явно не просто встречается с подругами. И сегодня, как подтверждении, между рвотными промежутками она заявила, что она беременна, - мужчина не хотел успокаиваться. Я взглянул на него, потом на Нору. Она видно не собиралась пока говорить обо мне, - И при условии, что она не захотела сообщить, кто же это так постарался. Эдвард? Я сломаю ему шею.
- Отец ребенка – я, - Я решил подать голос.
Отец и мать Николь взглянули на меня, как будто я зашел только сейчас. Нора испуганно посмотрела на меня. Но я не собирался уходить от ответственности. Тем более примешивать Эдварда, от одной этой мысли мне становилось противно.
- Эдвард не причем. Это я сделал вашей дочери ребенка.
- Вы? – голос Валентина взлетел на высокие ноты. Не задумываясь, он с силой ударил меня по лицу, разбив нос. Я и не пробовал защищаться. Скорее всего, я поступил бы так же, если бы был отцом. Я подставил руку, так как кровь начинала расходиться.
В дверях показалась Николь. Заметив, что ситуация выходит из- под контроля, а Нора и её мать бездействуют, Николь встала между нами.
- Папа. Арман, - лицо Николь стало белоснежным.
- Почему ты ослушалась моего приказа, ты должна была остаться в машине. Я еще дома с тобой поговорю.
Я с силой переставил Николь за свою спину. Лицевые кости начинали ныть, кровь не хотела останавливаться, и закапала на пол.
- Я получил заслуженно. Поэтому не дам сдачи в ответ. Тем более отцу Николь. Но я и не хочу уходить от ответственности. Я хочу жениться, а до этого нужно только два месяца подождать, - Николь пыталась вручить мне платок.
- Какой наглец, ты только послушай, Натали, он хочет жениться, еще скажите, что хотите ребенка? Но нет, я не буду вас бить, это ни к чему, чтобы вас калечить, я вас посажу. Так что готовься Нора к судебному процессу. А сейчас мы уходим. Николь?
- Арман, я- она протянула мне платок, по её щекам катились слезы, - Зачем ты сказал?
- Я не уйду от ответственности, ты должна идти, всё разрешится.
Когда они ушли. Нора вышла и вернулась с кусочками льда. Протянув их мне, она печально улыбнулась.
- Всё могло было бы и хуже. Валентин в прошлом боксер. Спасибо, что вы не ввязались в драку.
- Я – не боец, и машу кулаками, только в необходимые моменты. Спасибо, - я приложил лед. Стало легче. Кровь постепенно останавливалась, но вся рубашка была залита кровью, - Хороший удар.
- Николь – их третья дочь, поздний ребенок, которого они избаловали. Они её очень любят. Но теперь мне придется искать преподавателя, и строить политику так, чтобы родители не стали забирать своих детей, что же вы наделали, Арман?! – Нора устало откинулась в кресле и закрыла глаза.
**************
Как и обещал, отец Николь подал на меня заявление в полицию, так что на следующий день за мной пришел молодой офицер. Он улыбался при моем разбитом виде. У него был виноватый вид, что он пришел за мной. Но я его уже ожидал. При его появлении, я попросил его о двух звонках. Он кивнул знак согласия.
Первый звонок я сделал Патриции. Она взяла не сразу, и слышалось, что она спешила к трубке.
- Алло, - ее дыхание не пришло в норму.
- Привет, Патриция. Это Арман. Я звоню по следующему поводу..
- Что – то случилось?
- Я не могу долго говорить. Меня забирают в полицию. Там я составлю доверенность на вас с Люком, чтобы вы распоряжались моим счетом и квартирой в мое отсутствие. И лучше вы пока переедите туда, а не будите снимать. Думаю, что у вас будет лет пять законно. Вы сэкономите. Все подробности потом.
- Что ты такое говоришь, Арман? – она была испуганна.
- Я не могу больше говорить, извини, Патриция, главное, что ты поняла про квартиру, - я нажал на рычаг.
Затем я набрал номер матери. Я всегда звонил в определенное время, и она к этому привыкла. Так что сегодняшний звонок мог и не состояться. Трубку взяла Анна, ее голос был хриплым от сна.
- Анна, ты в гостях?
- Арман? Что – то случилось?
Ну, почему люди всегда задают этот вопрос, если всё идет не по расписанию. И все сразу думают плохое.
- Немного да. Я попал в полицию. Вам придется приехать.
- Хорошо, но это серьезно? - в голосе, как и в голосе Патриции, появилось волнение.
- В принципе, да. Но думаю, что можно разрешить. Сейчас я не могу говорить, все по приезду.
Молодой человек в полицейской форме показывал на часы, что нам пора. Я послушно положил трубку и проследовал за ним.
**********
Не хочется вдаваться в долгое описание, как я был осужден. Но благодаря мужу Анны и его хлопотам мне дали три года по статье за растление малолетних. Помню тот день, когда мой адвокат, Майкл и Анна обсуждали этот вопрос. Мне было, если честно всё равно, сколько мне дадут. Меня больше заботило, что с Николь. Пару раз меня посещала в изоляторе Нора, но она не стала мне рассказывать о Николь. Я не видел ни Николь, ни ее родителей. Только их представителя адвоката – и от этого мне становилось жаль себя. Как раз на этой последней встречи, обе стороны и пришли к заключению. Майкл видимо нервничал, ему и раньше я не приносил счастье, теперь тем более я вызывал чувства отвращения. Они постоянно ругались с Анной по моему поводу, и моя мать их обоих мирила. Я ощущал стыд, что причиной являлся я. Но я терпеливо молчал, понимая, что сейчас ничего не стоит говорить. Да и о чем теперь говорить. Я совершил видимо ошибку, о которой буду жалеть.
*************
Мне предоставили одиночную камеру. Первый месяц в камере, я не ощущал, что это со мной. Когда веришь, что проснешься. И всё закончится. Но через этот месяц я ощутил, что моя комната – реальность. Меня захлестнула тоска. Когда ничего не хочется делать. Я чаще всего лежал. Меня часто посещали за этот год друзья и семья. Но об Николь никто не говорил, мне было даже запрещено о ней говорить, но не думать.
На второй год я решил читать, в колонии была библиотека. Я давно не читал, и пришел к выводу, что мне этого не хватало. В книгах можно найти счастливый конец истории и не переживать. К концу второго года, моя сестра рассталась с мужем. Она никогда не рассказывала «почему?», но по её печальному взгляду я понял, что на мне лежала вина. Майкл – сноб, он не смог устоять, что брат его жены – преступник. По этой причине я попросил Анну с мамой приезжать ко мне реже, чтобы не видеть горе. Ведь у меня были все условия для жизни. Единственное, чего не было. Это не было любви Николь, я скучал. Человеку можно запретить юридически, запретить законом любить, можно запретить, взывая к человеческому осуждению. Но сердцу запретить нельзя. От этих мыслей становилось тоскливее.
Пару раз приезжала Нора. Я знал, что она ничего не расскажет. Поэтому не спрашивал. Как – то я решил задать вопрос: «Почему она приезжает? Ведь я принес ей много огорчения». Нора пожала плечами и сказала, что она тоже человек, и, как человек меня не осуждает. Мне хотелось спросить следом: «А, Николь?». Но я промолчал.
А, что я мог сказать. К концу своего отбывания я пришел к выводу. Что, наверное, Нора была права, когда говорила, что Николь еще ребенок. И что я должен был подумать, что это влюбленность, и не совершать столь кардинальный поступков. Но, если бы могли думать всегда рационально?!
*********************
Мне оставалось всего два месяца заключения. Когда меня предупредили, что ко мне посетитель. Я был удивлен. Я никого сегодня не ожидал. За хорошее поведение мне разрешалось встречаться в комнате одному без человека, который будет меня сопровождать. Я прошел в комнату и встал в дверях. Ко мне спиной стояла Николь, я узнал ее сразу. Сколько раз я представлял себе эту встречу, но сейчас я был готов, мне стало страшно, стало жарко. Я прошел и, молча, сел за стол. Она медлила. Но по напряженным плечам, было ясно, что она ощущает мое присутствие. Но я не хотел торопить. Я молчал.
- Здравствуй, Арман, - она повернулась ко мне, - Вижу, ты удивлен. Я так изменилась? – Николь прошла и села за стол переговоров.
- Не сильно, но стала более взрослее. Думаю, что именно это ты хочешь услышать, - я убрал руки под стол, это было запрещено, но меня бил озноб, я не хотел, чтобы это было заметно.
- Я приехала по важному вопросу. Я привезла документы, - она порылась в сумке и достала папку.
- Важному вопросу? – мне не хотелось решать сейчас вопросы, мне просто хотелось посидеть, молча, я был рад, рад, что Николь не выглядит несчастной.
- Я привезла документы, - она старалась на меня не смотреть. – У нас растет дочь. Когда она родилась, я записала ее на твое имя. Ты приходишься полноценным биологическим отцом, пока. Но я хочу, чтобы ты отказался от этого ребенка. Почему ты так смотришь, Арман? - она впервые посмотрела мне в глаза сегодня,- Не делай вид, что ты не знал?! – она раздраженно бросила папку вперед, ко мне.
- Я ничего не знал, Николь. Я не знал, что у нас дочь. Я не знаю, как ее зовут. Когда она родилась. Все уверили меня, что ребенка нет и в помине. Ты можешь мне не верить, но зачем мне врать, - я протянул руки к папке
Николь в сомнении проговорила.
- Не знаю.
Я открыл папку и прочитал первую страницу.
- Катрин Стефани Фокс. Красивое имя. Но почему ты решила, что я подпишу отказную, - мой озноб стал проходить. Я стал чувствовать себя лучше, - Я не подпишу, Николь. Я даже ее не видел. Но я имею на это право. Мне запретили видеть тебя, но не свою дочь, -в знак убедительности я покачал указательным пальцем.
На лице Николь выступили красные пятна и капельки пота на лице. Она пыталась сосредоточиться, и показаться хладнокровной. Но она до сих пор не научилась себя контролировать.
- Нет, Арман. Подпишешь.
- Нет, родная.
- Не называй меня так, - она с силой хлопнула по столу.
Дверь приоткрылась. На пороге показался надсмотрщик.
- У вас всё в порядке, мадам? - его озабоченное лицо вызвало мою циничную улыбку. Какая милая забота. Неужели я так похож на того идиота, которым был, что мне осталось всего два месяца до воли, и я их не испорчу. Ну, уж нет.
- Да, спасибо, - Николь поправила прядь волос и встала из – за стола, - оставьте нас, пожалуйста, одних.
Когда дверь за ним закрылась. Я продолжил.
- Когда ты мечтала, чтобы я тебя называл так. Что же произошло? Твоя любовь не постоянна?
Николь пропустила мимо ушей мои вопросы. Она подошла ко мне. Вытянув руки и взявшись за подлокотники стула, она наклонилась ко мне.
- Чего ты хочешь, Арман? Скажи?
- Чего я хочу. В зависимости от настроения и течения времени. Первый год, я хотел знать и видеть тебя. Я так переживал, что не мог спать без кошмаров. Тогда я думал, что когда я выйду, то или придушу тебя, или ты родишь от меня еще одного ребенка. И у нас будет полноценная семья. Второй год, я стал понимать, что не всё так просто, и, наверное, я ошибся, когда думал, что ты меня любишь, уже той любовью, как взрослая женщина. И уже хотел просто услышать хоть что – нибудь о тебе. Но никто не мечтал мне сообщить. И я свыкся с этой мыслью. Третий год подходит к окончанию. И мое желание сбылось. Ты передо мной, даже слишком близко, как будто не было этих три года. Я всё узнаю, как в романе. Но ты не горишь желанием меня видеть. Так ведь, дорогая?
Зрачки Николь расширились, она тяжело задышала. Я продолжил. Мне стало все равно, что подумает она. Я терпел. Но зачем?
- Не больно ты и скучала? Любовь прошла. И рациональным звеном сейчас получить отказ и выйти за достойного гражданина, а не за преступника греховной любви.
Николь с силой ударила меня по щеке. Я схватил ее за рукой и сжал ее, как тисками.
- Не смей меня бить, Николь. Я предупреждаю, - в моем голосе слышалась угроза, - Тебе не помогут те уроки, что я тебе оказал. Я не откажусь от ребенка, даже не мечтайте. Я любил тебя, когда ты забеременела. Ты можешь выбирать себе достойного, но дочь будет моей. Я хорошо объяснил?
Николь поморщилась от боли. Но я и не думал отпускать. А она могла еще терпеть.
- Что с тобой? Когда ты учитывала чувства других людей? Что произошло с тобой? Ты же говорила, что любила? Почему же не искала?
Николь прижалась лицом к моей груди.
- Отпусти меня, Арман. Ты бы сидел больше. Если бы не моя уступка перед отцом, что я не буду с тобой видеться. И поэтому тебе дали три года. Ты тоже мог спросить у Норы. Но ты, ни разу не поинтересовался. Мы квиты. Поэтому отпусти меня, Арман, пожалуйста. Я и так много страдала о тебе. Не было дня, чтобы я не думала о тебе. Я даже не знаю, как выносила нашего ребенка. Когда я смотрю на нее, я вспоминаю тебя. Даже, если ты подпишешь, ты останешься в моей жизни, в её глазах. И, от тебя я могу уйти, от них нет. Твоя мама сказала, что она очень похожа на тебя в детстве. Ты – единственный, который об этом не знал. Смотря на нее, я постоянно думаю, а если там, душа не теряет чувства, как же я буду вечность жить без тебя. Это будет мучение, от которого некуда будет бежать.
Эпилог
Два месяца прошли быстро. На крыльце меня ждала машина, за рулем была Николь, на переднем сидении Нора.
Я не сел в машину и пошел пешком. Николь, объехав меня, перегородила машиной дорогу. Выйдя из нее, она стала дожидаться меня.
- Ты же прекрасно понял, что мы за тобой!
- А почему я должен тебе верить?! Я же твои страдания.
- Иногда я думаю, что Эдвард был прав, что ты внутри не так хорош, как хочешь казаться. И, если сейчас не сядешь, я больше не предложу. Но и житья тебе не дам. Я могла терпеть твои свидания с Норой Лейтер, но больше я не потерплю. – Она обошла машину и открыла для меня дверь, - У меня есть еще один довод.
- Какой? – я сел в машину.
- У нас пока один только ребенок и неполноценная семья, - Николь, как и прежде обворожительно улыбнулась, той улыбкой, с которой она и вошла в мою жизнь.