Кто-то ходит в темноте, мягким шагом проникая
в сны, и спящие трамваи, замершие вдоль депо.
На деревьях спят русалки, в доме бродит домовой.
Людям никого не жалко. Клубы. Танцы. Выходной.
И никто не замечает, как Медведица Большая
мягким-мягким, тихим шагом шествует над головой.
Бегают ежи по саду, мягко рушатся плоды.
Людям ничего не надо. Люди делают следы.
Спят заросшие кварталы, обречённые под снос.
Спит в коробке на вокзале пьяный Иисус Христос.
Поезда проходят мимо, в окнах зажигают свет.
Проводник неумолимый спрашивает: «Ваш билет?!»
Нет билета. Сигарета. Рваные карманы брюк.
Там галактика укрылась от служителей наук.
Город тонет в человечестве. Человечество не тонет.
Голос, полный одиночества, заблудился в телефоне.
До утра, как до Берлина. Кто-то точно не дойдёт.
Только Иисус проспится, ужаснётся, похмелится, и отсюда удерёт.