Вновь пятница пришла, народ бежал на дачи,
Котомки прихватив, навьючив рюкзаки.
Вкруг солнца – белый дым сгущался, стало жарче,
Спасало лишь одно - дыхание реки.
Ещё цвела сирень - восточная колдунья,
Сжигала лепестки сибирская жара.
Обыкновенный день, 30 июня.
Хрустальною водой играла Ангара.
Трещала голова от запаха бензина.
В расплавленный асфальт вонзались каблуки.
Раскручивался ритм, как сжатая пружина.
Свинцовые слова в плену стальной строки.
Рёв мчащихся машин, ребёнка крик капризный.
И тополиный пух назойливо кружит.
Безумно яркий свет, дрожащий, в синей призме.
Пронизывают ширь кричащие стрижи.
Оконные ряды топазами горели.
У золотых церквей пылали купола.
Сказал один индус: «У вас тепло, как в Дели».
Полуденный Иркутск его околдовал.
Над гулом городским и над автодорогой
Мелодия лилась свободно и легко,
И в ней была любовь и в ней была тревога.
И звонко пел Билан: «О «Never Let You Go»».
Волшебный, дивный альт почти никто не слушал.
Лирический порыв привычно заглушив,
Забылись в суете потерянные души,
Безмерно долгий день, спешащие прожить.
Но продолжался день, и песня не кончалась.
И верилось всегда, что будет жизнь светла.
Кедровый лес шумел на берегу Байкала,
В заброшенном саду сирень не отцвела.