Степан Килькин (один из бесчисленных псевдонимов; настоящее паспортное имя Павсикакий Фитюлькин) – широко известный в узких кругах деятель искусств, ярчайший представитель современного российского underground’а.
Творческие интенции натуры Павсикакия обнаружились ещё в детском возрасте. К сочинению музыкальных произведений он приступил, не выучив нотную грамоту, не умея ни петь, ни играть на инструментах. Сочинением литературных произведений занялся, не выучив ни одной буквы; это хотя бы простительно – ведь нот всего 7, а букв в русском алфавите целых 33, поди запомни их. Столь же рано он увлёкся поэтическим переводом, хотя изучением иностранных языков тоже манкировал; за несколько лет, сотрясаясь от подзатыльников и заливаясь слезами над учебником английского, сумел выучить лишь слово yes. Павсикакия можно причислить к выдающимся полиглотам современности, только наоборот – количество языков, которыми он не владеет, выражается четырёхзначным числом.
Но, как известно, всякие там образовательные занятия – сущая чепуха и пустая трата времени; главное – чтобы имелся талант, а ещё лучше – талантище. Руководствуясь правилом «Надоели мне науки,/Ничего в них не понять;/Просидел насквозь я брюки,/Не в чем выйти погулять» и принципом «Я ничего этого не умею, но я всё это делаю», Павсикакий не раз достигал грандиозных успехов в тех областях, в которые пытался втесниться то фронтом, то бочком – в случаях, когда его не выкидывали оттуда чувствительным пинком под зад.
Особенно примечательны оказались достижения Павсикакия в искусстве наполнения выгребных ям. Со временем он сосредоточился исключительно на этом занятии и достиг в нём вершин виртуозного мастерства. Подолгу уединяясь в специально приспособленных для этого занятия помещениях (так называемых «домиках неизвестного архитектора» или «кабинетах предельной сосредоточенности»), тщательно изучая скопившееся в них наследие предшественников, принимая активное и продуктивное личное участие в его количественном приращении, Павсикакий понял: только на этом пути он сможет внести существенный вклад в сокровищницу человеческой культуры и оставить у потомков благодарную память по себе. Тяжелейший неистребимый смрад, сопровождающий сам процесс и присущий его результатам, Павсикакия не смущает – как истинный художник, он стоит выше условностей и предубеждений.
Отдельное пристальное внимание Павсикакий уделяет дистальным органам человеческого тела, через посредство которых происходит эвакуация (лат. evacuatio – опорожнение, удаление) во внешнюю среду шлаковых продуктов физиологического метаболизма. Многочисленные упоминания этих органов и их анатомически детализированные изображения проходят через всё творчество Павсикакия. Нельзя не воздать должное сосредоточенности художника, денно и нощно думающего только об этих предметах, образы которых заполняют всё его воображение и мысли о которых не оставляют места ни для каких других мыслей.
Опасаясь наскучить своим почитателям, Павсикакий постоянно меняет творческие имена и выступает в разных обличиях. Но маски и личины не могут скрыть могучую индивидуальность этого выдающегося художника – его неповторимый стиль опознаётся мгновенно, а характерный крепкий запах его творений легко ощущается за пять вёрст и доносится даже против ветра.
Разумеется, Павсикакий не ангел – у него есть недостатки. К примеру, среди литературных и музыкальных произведений, подписанных именем Павсикакия, то и дело попадаются произведения других авторов, не подвергшиеся даже минимальной переработке. Павсикакий называет это явление творческим взаимодействием – и не хочет соглашаться, что у этого явления есть другое название, гораздо менее обтекаемое. Попытка Павсикакия доказать, что музыка и слова известной патриотической песни «По улице ходила большая крокодила» принадлежат ему, закончилась полным провалом. Тем не менее поклонники Павсикакия относятся к подобным инцидентам снисходительно и отстаивают право своего любимца на художественные причуды.
К сожалению, косные и консервативные государственные чиновники от искусства не признают дарование Павсикакия и не дают хода его шедеврам. Ни в филармоническом репертуаре, ни в библиотечных фондах, ни в музейных запасниках и экспозициях, ни на книжных прилавках нельзя найти созданное им. Однако не следует отчаиваться. Литературные творения Павсикакия можно в больших количествах обнаружить на стенках общественных туалетов, а его предметные инсталляции – в укромных местечках городских садов и лесопарков. Надо только внимательно смотреть под ноги и оттачивать обоняние, чтобы ненароком не повредить и не уничтожить oeuvre artistique.
Также творчество Павсикакия встречает серьёзное противодействие со стороны городских коммунальных служб и санитарно-эпидемиологического надзора, поскольку находится в прямом противоречии с их целями и задачами. Павсикакию не раз предлагали перенести творческую активность в сельскую местность, где он обрёл бы сразу две выгоды – во-первых, поспособствовал бы значительному повышению плодородия сельскохозяйственных земель, а во-вторых, риск смыва его произведений в канализацию свёлся бы к минимуму. Однако Павсикакий подаёт себя убеждённым урбанистом и заявляет, что вне городской среды его творчество лишается необходимой подпитки впечатлениями.
Павсикакий Фитюлькин не разменивается на мелочи. Все его произведения масштабны и монументальны, отличаются обилием материала и его глубокой проработкой. Художническое кредо Фитюлькина звучит просто и убедительно: «Если делать – то делать по-большому!». На фотографиях, запечатлевших художника во время творческих актов, хорошо видно его покрасневшее от натуги, но одухотворённое лицо.