Володе Коваленко
Мой первый учитель в железном цеху –
сутулый любитель махорки и водки
по кличке Горбатый. Рубец по виску,
нос гаком да серая немочь чахотки.
Под скрежет и визг допотопных станков
он стружку снимал и с меня, и с металла,
смеясь про себя, сколь пацан бестолков,
дивясь, что и толку в парнишке хватало.
Мы резали фланцы, точили пазы,
сверлили, строгали, и рой разъярённый
летел из-под зубьев торцовой фрезы
за ворот, за пазуху – стружкой калёной.
И ватник дымился, и шкуру пекло,
и я цепенел, выжидая покорно,
когда поостынет железное зло,
в тепле погостив и не выгостив корма.
Горбатый болванку крепил на столе,
рожковым ключом доворачивал гайки,
и жилка вздувалась на сером челе,
как будто алкала горилки и пайки.
Под старческий дребезг, под скрежет и визг
трофейных фрезубров, стальных динозавров
он взором похмельным оценивал риск
и - резал! до пены на рёбрах и в жабрах.
Мы жили в три смены в железном цеху,
мы слепли и глохли от света и грома,
но кажется мне, что любую блоху
Горбатый обул бы из хлама и лома.
И как-то в один из предпраздничных дней
он грянул мне в душу осколком державы:
он был кавалером всех трёх степеней
солдатского ордена –
ордена Славы!
Он был кавалером трёх слав. Трёх сестёр.
Три светлых звезды к гимнастёрке припали.
Когда-то и глаз был горяч и остёр,
и пальцы прочней победитовой стали.
...Он был металлистом, всему вопреки:
и водке, и той скоротечной чахотке,
с которой ушёл из-под божьей руки
туда, где не знать ни щекотки, ни водки...