В прихожей, в углу, где и места-то нет,
Висел целлофановый синий пакет.
Обычный, невзрачный, висел там давно.
Пакетов подобных повсюду полно.
Он был не тщеславен, мечтать не умел,
А просто на вешалке скромно висел.
Имел он работу, есть проще едва ли:
Другие пакеты в него убирали.
Пакет был доволен работой такой:
Стабильно, не пыльно и в жизни – покой.
Но жадность его как-то вдруг обуяла
И стало казаться: пакетов-то мало!
Он начал вести всем пакетам учёт,
А то вдруг, да кто-нибудь лишний возьмёт!
Пакет не любил ничего отдавать
И как человек начинал он страдать.
При этом ворчал, шелестел и шуршал
И тем недовольство своё выражал.
А новым пакетам был рад несказАнно
И требовал их для себя постоянно.
Он рот разевал, словно хищники пасть,
Другие пакеты заглатывал всласть.
Но надо признать, что с течением дней,
Пакет становился полней и полней,
А жадность от этого меньше не стала,
Напротив, она всё сильней возрастала.
И сумка, в прихожей висевшая рядом,
За ним наблюдала скептическим взглядом.
Не в силах смотреть уже больше на это,
Однажды сказала негромко пакету:
«Сосед, да когда же вы, право, уймётесь?
Неужто вам мало? Вы так разорвётесь!»
«А я и не спрашивал вашего мненья.
Что, завидно стало моё наполненье?
Тем более мне ваш не нужен совет!»
«Ну, что ж, как хотите, живите, сосед».
Тут сумка умолкла, а он, (вот не вру!)
И впрямь разорвался по шву поутру.
Хозяйка увидела сразу, что с ним,
И заменила пакетом другим.
Уж слишком большой оказалась дыра.
Жадность, увы, не приносит добра.