После дороги из ситца и черемши,
Сядем, бывает, и говорить решим
С этим невероятным сказочником и болтуном:
Мир ему тесен пыльным невычесанным колтуном,
Травы - на босу ногу, и месяц на шее серпом,
Золото в мочке, небылицами полны карманы.
Лето, и в обжиге происходит июль.
Вечер дымится узорами в гарь и тюль.
Вот мы вдвоём сидим с чудесатым моим вралём,
Реки сквозь нас протекают – искрятся в живой проём,
Мы пропускаем сквозь пальцы их каплями в чернозём,
В пение соловьёв, в занавеси тумана.
Мы с ним о времени под скрип половиц,
О каменных колдунах с головами львиц.
В сизых тенистых клубах вишнёвого табака
Мы с ним о том, как круты у земли бока,
Что каждый из нас падуч: и могуч, и богат,
Что каждому отмерено своей слепоты и страха.
Вечер болтаем с ним о белиберде,
О счастье пророченном и о беде.
А в небе большому миру, что тонкая пелена,
Где высь бархатистым винным закатом оголена,
Из звездных ручьёв, хлопка, дрёма и льна
Нерукотворная ткётся ночная рубаха.