Я не люблю глашатаев твоих: они силки нам ставят и приманки, они так любят видеть мир с изнанки, дурные соглядатаи любви, которым не помеха соловьи.
Ночные звезды? Экая напасть приписывать такую наглость этим: они, жалея нас, неярко светят, стараясь ненароком не упасть, оберегают нежно нашу страсть, а если падают – как падают ужо! – так искрометно, весело, заметно, чтобы успели пару слов заветных сорваться с губ и поползти ужом, ужами в набухающей траве, росой рассветной. Верные подруги, они оберегают нас от вьюги и от стрелы на скользкой тетиве, прицелившейся к нашей голове – твоей-моей, нет разницы и смысла – мы две в одной, над нами ночь повисла и звезды в ней.
Но – чу! – а за рекой забрезжил новой жизни непокой и оркнул пробудившийся петух. Роса взошла. Покрыла дрожь колени твои. И за спиною Ленин на площади в шагах незримо двух стал виден солнцу. Напрягая слух – гудок сквозного поезда за лесом. И звон ведра. Откуда здесь ведро? Глашатаи, какого все же беса!... Болит ребро… Но где мое ребро?... Рукой пошарил – было здесь – и нет…
Деревня. Ленин (памятник). Рассвет.