Быть знаменитым некрасиво, -
сказал однажды Пастернак.
Нет, ты не врал, как мерин сивый,
а просто получилось так.
Ты вовсе не чурался славы,
и в общем дружном хоре твой
глас тоже воспевал державу,
ведущую с врагами бой.
Погиб поэт.
Затем другой.
Потом десятый и двухсотый.
Предпочитал ты, дорогой,
свои небесные высоты.
А вождь родной товарищ Сталин
рукой поглаживал усы
и на льстецов глядел устало
как кот, ценитель колбасы...
Однако жизнь - большой обманщик,
и в пьяных выкриках гуляк
шагает в списках пострадавших
Живаго, брошенный в ГУЛАГ…
Имея право на прохожих
глядеть с второго этажа,
век прожил он в тревожной дрожи.
Теперь - кумир для прихожан.
Но я не понимаю, право,
чем возвышает труса стих.
Кто дал поэтам это право
учить смирению других?
Он ныне объяснил России,
что мол, позорен всякий приз.
И это очень некрасиво.
Таки нехорошо, Борис...
1985.