В мёртвом городе спят пожилые младенцы, их сон беспробуден,
тонкий ангел распятый вморожен в подоблачный пудинг,
окна накрест заклеены – тихо, не плещется рыба в каналах.
Одноглазое Лихо пугает и старых, и малых.
И придёт ли за мной, за никчёмно-дешёвой разменной монетой, -
засвистит за стеной, ну а если задержится где-то
на заснеженном льду поиграть в поддавки? Полыньи и воронки,
где колонны идут, - тонкий Ладожский лёд,
тонкий!
В этом городе – дождь, но в развалинах улиц по-прежнему сухо.
Манны с неба дождись – на старуху бывает проруха.
Не ложись на бочок - упокоишься в лапах свирепого волка;
слышишь, голод течёт и течение быстрое
Девятьсот раз подряд постучит во все двери проклятое Лихо –
разорвётся снаряд фотовспышкой и голод затихнет.
А пока сквозь эфир рвётся голос невидимой Ольги:
-Ленинградец, живи, до победы не долго...
…как долго!
Девятьсот раз подряд засыпало нас пеплом и сталью,
а однажды проснулись и поняли:
Лихо устало…