Галина Храбрая
«ПОМЯНУ ОТЦА И ДЕДА!»
Ну, братцы, поминать, так поминать! Ржать, так ржать!
Я всё-таки считаю себя юмористически одарённым автором!
Расскажу я вам про деда и отца, как они «колодец чистили»!
Ой-ёй, крепитесь, господа хорошие!
Смех, да и только, но расскажу всё равно, надеюсь, что они там,
«на том свете», тоже всё своё самое смешное БОГУ рассказали…
А дело было так!
Меня каждый год сразу же после окончания школы отвозили на летние каникулы
в Центральную Украину «до деда с бабой»: у Крiвiй Рiг, а потом в августе
забирали назад в Москву «к 1-му сентября».
Родители мои брали очередной отпуск и приезжали «до батькiв допомохты»
им по хозяйству, так было заведено, а иначе, ты «не людына, а лыдацюга»!
Так вот, всем «гостям» в «Украйни милой» треба було робыть! Такая культура.
Там такого не понимают, чтобы в отпуске «гульки справлять». Кругом виноградники,
сады, поля, а в них урожай перезревает: олiю вiять трэба, мэд збирать!
Хозяйство огромное, и так далее, и всё требует хозяйских рук, а их всё одно,
как ни крути, только две, и тех не хватает, как ни старайся!
Вот, дед и ждал моего отца «в отпуск». Ждал торжественно. Как же, как же?
Колодец надо почистить! А вы знаете, какова глубина украинских колодцев?
То-то же, тогда молчите! Там, чтобы до воды достать – легче, я не знаю,
что было сделать!
Да, ещё и «основной враг» всех колодцев – «муляка»! Это так называют жижу
чернозёмную, которая словно мазут перекрывает доступ к воде, так, вот, её-то
и надо было вычерпать ведёрком с самого дна, а потом на цепи поднять вверх.
Вывалив чёрную жижу на кучу, снова ведёрко опустить вниз, туда и обратно,
до тех пор, пока не пойдёт чистая вода, и так, каждый раз, пока «ноги не
протянешь или ласты не откинешь» прямо там же, на том самом месте вместе
с этой мулякой на пару! А муляка та, потом бывает у вас повсюду: «и в штанях,
и в роти, и в носи, и даже в ухах»! Та ныхай вона сказиться!
Но, папа мой этого не знал! А «дiду мiй», ёму ничого про то нэ казав,
и не предупредил даже, что она, такая скользкая, ну, да, как они её обзывали
я вам тут докладывать не стану, ни к чему это, вы и сами достаточно «матюкiв»
знаете…
Подошёл август. Приехали «в отпуск» мои папа с мамой – «меня – дочку свою
домой забирать». Сами – молодые, красивые, «разряженные», одетые оба
по-столичному, во всё самое модное! Ха-ха! Ну-ну! Вас тут очень ждали!
Отец ходит везде, важно осматривает хозяйство, а дед ёрзает, аж испарина
проступила у него во всех доступных местах, не может, наконец, дождаться, когда
это зять его Николай начнёт ему «допомогать»? Сели за стол, дед спрашивает отца:
– Ну, Николай-сынок, як, там у вас в Москвi? Трудитесь? Працюетэ?
– Трудимся, отец, а как же, работаем на Космос! – сказал мой папа, а сам
смотрит, когда это тёща его наливочки им из погреба холодненькой принесёт
в запотевшем бутылёчке? А вона начи б то нэ чуе ничого, даже не слышит,
и «ухом не ведёт»! Знай себе, хлопочет по хозяйству. Тут «дiду мiй» осмелывся
та и спросил в нэи:
– Бабуня, а ну, давай, зараз нэсы мэни з Николаем горючего выпить!
– Я ще вчора прынэсла. В буфете вiзьмить.
Тут дедуня достаёт из буфета – нет, ни графин, а малэнький такэй графинчик,
и наливает из него отцу домашней сладкой «Сливянки». Чокаются они и хором
говорят: «За встречу!» Маленькие рюмашечки тонут у них в ладонях.
– Слабовата будет она для меня! Это только детям пить! – парировал отец.
– Та нэ можа буть, Микола, а мэнэ, так звалыть зараз! – казав ёго тесть.
Но, тем не менее, просиял весь от удовольствия и потянулся к чарочке ещё.
Выпили по второй. Покурили. Отец сидит, ждёт, когда же это тёща, его
сорокаградусную «Столичную» на стол выставит? Ту, самую, что он привёз
из России и сала нарежет. Нет, не выставляет ни его, ни своей горилки не даёт.
«Заховала» казённую небось, а свою домашнюю в саду закопала, и зараз мовчит
як старый партизан:
– Ну, что, Коля-сынок, пойдём теперь в садок! – предложил ему дедок,
«заговорщицки» подмигнув одним глазом.
– А, что, отец, у тебя там, «кубышка» запрятана?
– Та, нi, сынку, бабуня её закопала ще весной, що не знайдэшь николы у свiти!
– Как это не найдёшь? Что, совсем? То есть, «окончательно и бесповоротно»?
А зачем же, так прятать? Смысл в чём? Что-то я вас, хохлов, никак не пойму!
– Так, кто ж его знает, зачем? Так положено! Пойдём-пойдём со мною… нам ось
«треба робыть»!
– Как, уже? Ну, я попал!
Что такое «робыть» папа мой не знал, а я вам скажу: это, значит, «до упада»,
пока «рачки нэ приползэшь до хаты», а если ты «на своих двоих» пришёл с работы
из садка, то ты не работал вовсе! Так… баловался там! И «достоин презрения»!
Отца моего дедуня заставил-таки, залезть в колодец. Тот набирал в ведёрко ему
со дна треклятую жидкую муляку, а дед её вытягивал. Началась работа.
Пошло всё быстро. Сладилось. Но… тут дед уронил полное ведёрко отцу моему
прямо на голову, оно у него нечаянно сорвалось, он попросту не выдержал
«ускоренного темпа» заводского столичного зятя!
Отцу по голове, так «гэпнуло», что тот, аж присел, поскуливая, от неожиданности
и дикой боли. Дед же от страха, что «убил» зятя, схватился обеими руками
за голову и присел. Тишина была красноречивее, нежели матюги:
– Коля-сынок, ты живой там, чi да, чi нi? Если живой, то ответь мэнi?
Хоть звук подай, какой, – робко вопрошал его дед.
– Какой это тебе звук, интересно, подать? – съязвил мой батя, издав по-волчьи
протяжное «у-у-у!» – А если я не помер, и меня не прибило твоим ведром, то, что
тогда? Пойдёте, опозорите и расскажете всем, что Николая Ганина простым сраным
ведром украинский тесть убил? На заводе в Москве били-били, не добили, Наполеон,
тот хотя и взял, но погорелую, Гитлер на смог, а дiду вердом гэпнув, та и всэ!
Нет! Не бывать такому на Руси! Я жив! Так и передайте всем!
– Тогда мы зараз зможем продолжить работу, Коля-сынок!
– Ну, уж нет, дудки, папа! Всё, баста, отработался ваш зятёк! Теперь я
«здоровье своё горилкой поправлять стану»! Несите мне бинты, йод, зелёнку!
Голову мою геройскую бинтовать! И эту, как там её, прости меня БОЖЕ, «Горилку»
дюже жгучую вашу, тоже несите – раны буду обеззараживать! Тёща пусть берёт
лопату, и откапывает, не то я закопаю её!
– Ага! Коля, я сей миг, крепись! Я сию минуту… бегу-бегу!
– Беги, дед, да побыстрее, не то дни твои все будут сочтены!
Вылез батя мой с того самого душеспасительного колодца, закурил,
и решил научить батькiв, как надо столичного зять потчевать,
да, ни какой-нибудь там наливкой, а настоящей горiлкой украиньской,
а то видел он её только на картинке, где на этикетке сидел роскошный
Запорiжьскiй Казак, а зверху у бутылцi - красный жгучий пэрчик плавал,
словно дразнился, как поплавок, и болтался там, что аж слюни текли до ремня!
Вот, такая картина маслом, теперь представьте себе: сидит мой батя, весь
в бинтах, как Партизан, нет, бери выше, как «Красный Командир Котовцев»
с перевязанной головой и пьёт наливку! Причём, всю подряд! Тёща с женой бегают
возле «героя» и ублажают его – «варят ему борщи, та лэплять ему варэнычки
з вышнями!» Тесть в саду вкалывает сам, как и прежде, а перед ним -
«разбитое корыто»: суть басни такова: «отпуск есть отпуск, господа-удавы!»
Как там колодец, спросите вы? Да, никак! У Деда был ещё один зять,
шахтёр из Магнитогорска, того также звали Мыколою,
вот, он и вычистил тот злополучный колодец «без шума и пыли».
Всю зиму отец мой в Москве по нескольку раз, но с различного рода
интерпретациями, интонациями и без, рассказывал всем своим друзьям,
а также их родителям, соседям, братьям, сватам, приятелям и сослуживцам,
как он тестю своему колодец почистил в Хохляндии!
И, ежели бы тесть ему ведёрком, тем голову тогда не разбил, то наливочки бы он,
той хвалёной, хохляцкой, ёпрст, так бы вовеки вечные не попробовал!
Горилка вся украинская ихняя там, трудно сказать, зарыта в саду,
и не откапывается никогда, потому что, как ты ни стараешься, всё одно
никогда не дознаешься, где оно, то самое, треклятое место. Девиз один:
на шо тоди закапывать, як шо прыйдется откапывать? Перевод: зачем закапывать,
раз потом надо будет её откопать? Закопали и всё. Аминь.
Мужики ржали хором! Дружно, как кони, даже до слёз доходило дело,
до рези и колики в животе. Потом все дружно пили пиво, утирая слёзы,
выкрикивая «ключевые» фразы, особо понравившиеся им, и каждый по очереди
предлагал отцу взять его с собой в Украйну Мылу, та поiхать в лiто до деда!
Для чего, спросите вы? Как же! Почистить колодец, потому что всем,
без исключения, хотелось наливочки той испить домашней, да и горилочки тоже,
если постараться, найти её, унюхав, и откопать!
Но, самое главное, я не упомянула в ходе повествования, тот факт,
что голова до крови у отца моего не была разбита вовсе!
Ушибы – да, были! За то, она тщательно была обмазана зелёнкой для устрашения,
и перевязана бинтами для угнетения, так сказать, показательных выступлений,
ну, и для воспитательной работы, хотя все домочадцы, напугались настолько,
что случай этот напрочь выбил страх, напоить столичного зятя, аж до ус…чки,
а это вам незачем знать, до чего!
* Х *
http://www.stihi.ru/2013/04/13/8656
«Николай, Николай, Николай»