Я боюсь за тебя. Слишком ты сродни пушистому ростку земляники, вылезающему из земли. И неспроста ты целуешь котят между ушками. (...)
Видите ли, у меня нет детей, — вот, может, почему я так нестерпимо люблю все живое.
Мне иногда кажется, что я мать всему.
Елена Гуро
Дальше в рощу, и глубже к реке, где под трелей
перекрестной молвой погружаешься в вечер,
где зеленым и розовым теплятся свечи
в пальцах старой сосны, где пахучей капели
присмиревшая застывает слеза
в желтой охры щеках с шелушащейся кожей,
ты слезящиеся погружаешь глаза
в их слоистую толщу и молишь: О Боже,
как ты хочешь и знаешь, управь, доведи
по ступенькам дробей соловьиных, до целой
тайны жизни моей, до смолистой груди
со свечами сосков, и до блеска, среди —
до светящей среди золотистого тела
вглубь прорезанной раны твоим лезвеём,
устья соков и смол, вожделений и даней,
и сочащейся всюду — вокруг — из нее
оглашенной красы густолиственных далей,
предзакатной излучины милой реки,
легкой ряби над медленно-тяжким теченьем,
и родителем этому нареки,
и ребенком — и новым благословеньем
возрасти из земли, из сырых твоих рвов,
из расселин ветлы, из испарины ели,
плеском рыбы от глади озерной постели
красным солнцем от ярких твоих берегов —
жить,
дышать
и сосать в чутко дремлющем теле
молоко возрожденья из дивных сосков.
____________________________________
Василий Кандинский. Композиция. 1919