«Мир казался мне и чист, и жесток».
При прочтении этой строки вскоре вспомнилось: «Мир во зле лежит». Но в мире всё же есть добро. Кроме того, мир не виден весь сразу, например, могла идти речь одновременно о двух реальностях—физической и духовной, или о природе и людях, но это менее веротно ввиду повсеместных загрязнений. Думается, что весь мир ни один миг не пребывает в одном добре, но часть его, доступная одному человеку, вполне может быть таковой, потому что зло непостоянно в жизни каждого человека. Это и объясняет, почему миром не может управлять простой человек. По немощи и греховности это невозможно. Воспоминания о прошлом зле и добре в сочетании с настоящим добром и злом также могут объяснять позицию, почему мир кажется автору и чистым, и жестоким.
«Я по городу бреду сам не свой,
Всё обманчивым мне видится сном»
Это состояние бывает при очень сильной усталости или после очень сильных впечатлений, иногда из-за того, что человек перепил. Но является ли мир сном или реальностью—об этом спорили много. То, что мир чист—это и правда обманчивый сон. То, что он жесток—нет. Значит, на самом деле автор так сказал только ввиду того, что он был сам не свой.
«...И войти в тот позабытый предел,
О котором не дано говорить».
На самом деле, предела для души не существует, есть только условная граница. Интересно ещё, что автор «входит в него». Это указывает на единство физического и духовного мира для автора, что подтверждает мысли первого абзаца. Автор сам сказал, что об этом пределе «не дано говорить», но не указывает кому...Может быть, всё же и не всем, был же апостол Иоанн и «Откровение» или другие пророки. Наверное, он говорил о себе.