В тени, повисшых надо мной, ветвей священной эскуарбы,
лежу я тысяча веков, заблудший сын Аюраомы.
В волшебном запахе плодов её я грезить, вроде, рад бы,
но зов…О, зов космических побед! За что мне плен этой истомы?
Рагъярни, друг ты мой сердечный, по что оставил ты Гратэрва?
И бороздя просторы Эйда, не вспоминаешь ли меня?
А помнишь, как освободили мы от тайдаров тело Флэрфы?
Я ранен был почти смертельно, но ты ход Двенты поменял.
Мы были вечными друзьями, ты был мне братом, кровью данный.
Мы чтили мудрость наших предков, любили юную Сайтарсу.
Я так соскучился по ней. Жива ли?... Господи, как странно –
блаженством бредить и не в силах над Пвайром взмыть разящим барсом!
Прости, мой друг, если ошибся! Быть может, ты – в огне сражений
ваяешь пьедестал побед над Тьмой, да будь она не ладна…
Ладонь свербит…И это…знакомое до боли жженье.
Как остудила бы сейчас её меча желанная прохлада!
Здесь… хорошо, но нет тех слов, чтоб объяснить хоть что-то внятно.
Здесь смыслы существуют миг, рождаясь, тут же умирают.
У эскуарбы – власть, но Эйда, Эйда необъятность
меня влечёт. Я знаю – много мест, где души гибнут и страдают.
Приди, освободи мой дух! Я сыт плодами утешенья.
И после долгих битв, о да! Увидеть лик Аюраомы –
не перестану ждать сей час, сквозь смерть и жизнь, рок прегрешений –
вернуться, на колени пав, с прощеньем к брошенному Дому.