Так дочка очутилась в дворце лесного зверя,
Лежит там на кровати, сама себе не верит!
Кровать та золотая, с хрустальными ногами,
И показалось девушке, что здесь жила годами.
Встала с постели пуховой и видит, все что взЯла
Она из дома за собой, лежит с кроватью рядом.
Все на столах расставлено из малахита зелени
И захотелось видеть ей дворец, который зрелищный.
Рассматривая горницы, она во все входила
И всё, на что смотрела, всё было ей красиво.
Затем взяла она цветок, что привезла с собой,
И в сад пошла пересадить чтоб был взращен землей.
Дочь отыскала место, то, где раньше цветок рос,
Он улетел вдруг от нее и к стебельку прирос!
Там оставался стебелек, его как кто стерег,
Теперь же аленький цветок разросся, стал высок!
Пошла девушка назад в горницы дворцовые
И в одной из этих горниц стол накрыт с едою.
« Видно, этот зверь лесной на меня не гневается,
Он теперь мой господин и ему доверюсь я».
Только так подумала, видит на стене
Буквы в предложение слились там в огне:
«Нет, не господин я твой, а послушный раб,
Что прикажешь сделать мне, я исполню враз!»
Прочитала девушка все, что на стене,
Мысль пришла ей в голову о своем письме:
«Написать бы батюшке, как живется мне».
Только так подумала, сразу перед ней
На столе: чернильница, чистый лист бумаги
И перо здесь золотое. В общем, все, что надо.
Написала батюшке и своим сестрицам:
«Не горюйте обо мне, здесь я, как царица,
Чудища не вижу я и не слышу даже.
Все он знает обо мне, но молчит, не скажет.
Если хочет что сказать, начинает он писать,
На стене горят слова, я могу их прочитать.
Он не хочет, чтоб его называла господином,
Госпожой зовет меня, мне же это дивно!»
Не успела запечатать девушка письмо,
Как из рук оно пропало и в пути давно.
Заиграла музыка громкая, красивая,
Это знак к обеду, а обед-то дивный!
На столе, что перед ней, в золотой посуде
Все что хочешь там найдешь, голодать не будешь.
Села девушка за стол, долго ела, пила,
А когда наелась, в сон ее склонило.
Музыка затихла, спать чтоб не мешать.
После сна, веселая, в парк пошла гулять.
Там плодовые деревья перед ней склоняются,
Груши, сливы, персики в рот к ней устремляются.
К вечеру в дворец вернулась, стол для ужина накрытый.
Яства все не описать, медвяные там напитки.
После ужина пошла в горницу, где белый мрамор,
Видит, на стене опять надпись светится рекламой:
« Госпожа, довольна ль ты, как тебя встречаю?»
«Господин мой добрый, милостивый мой,
Ты меня не называй больше госпожой.
Я из воли из твоей выступать не буду
И такого отношения в жизни не забуду!
Только я должна признаться: здесь ведь я одна,
Очень мне тоскливо, страшно иногда.
А в больших палатах нету ни души
И поговорить мне не с кем здесь, в этой тиши».
«Ты не беспокойся, моя госпожа,
Больше ты не будешь жить совсем одна.
Будет у тебя теперь верная подруга,
Думаю, понравитесь сразу вы друг другу!
Ждет тебя подружка в твоей опочивальне,
Вы давно с ней вместе, сразу, изначально.
Только вы не виделись раньше никогда,
Но тебя оберегала девушка всегда».
И пошла в опочивальню дочь купца – красавица,
Там увидела подружку, ей она понравилась.
Обнялись как сестры и поцеловались,
Всюду теперь вместе и не расставались.
Новые наряды вместе примеряли,
Рукодельем вместе часто занимались.
Дочь купца ширинки стала вышивать
В серебре и в золоте, сестрам посылать.
Батюшке родимому в жемчугах связала,
А богаче всех ширинку хозяину отдала!
В залу беломраморную чаще заходила,
Ласково с хозяином она говорила.
Отвечал ей чудище огненным письмом,
Стало дочке нравиться говорить вдвоем!
Полюбила дочь купца чудище лесное,
Хочет дочь его услышать и увидеть, кто он?
Стала умолять она чудище лесное,
Долго он не соглашался выполнить такое.
Наконец он согласился, написал слова:
«Приходи сегодня в сад, позови меня,
И скажи: мой раб, говори со мной,
И тогда услышишь голос страшный мой.
Ты меня не бойся, госпожа моя,
У меня и в мыслях нет напугать тебя».
Побежала дочь купца в сад, в беседку села,
С чудищем безумно говорить хотела.
Обратилась к чудищу дочь купца словами:
«Господин мой ласковый, выполни желанье:
Ты со мной поговори, голос твой не страшен.
Я должна к нему привыкнуть – это очень важно!»
Только чудище заговорил, вздрогнула красавица,
Но потом беседы с ним стали очень нравиться.
Много времени они так вели беседы,
Им обоим интересно – есть о чем поведать.
Но купеческая дочь хочет чудище увидеть
И желание такое, безусловно, очевидно.
Ведь она влюбилась в чудище лесное,
Говорить с ним, но не видеть – это беспокоит!
Наконец поддался чудище лесное
И сказал он девушке: «Я в ночи тебе откроюсь.
Не могу перечить больше я тебе.
Для меня единственная ты на всей земле,
Хоть я четко понимаю, коль меня увидишь,
От меня ты убежишь и возненавидишь!
Как придешь, скажи: «Покажись, друг верный мой!
И тогда увидишь, безобразный я какой.
Ну, а если не захочешь больше быть со мной,
Одевай мой золот-перстень, чтоб уйти домой!
На мизинец как наденешь, дома ты окажешься,
И на веки от меня с этих пор отвяжешься».
Молодая дочь купца все ж не устрашилась
И в беседку, что в саду, к ночи появилась:
«Покажись, мой верный друг», - девушка сказала.
Как увидела его, в обморок упала.
Чудище лесное зверем был невиданным:
Руки скривлены его, когти пораскиданы,
Ноги лошадиные, на спине горбы,
Весь мохнатый этот зверь и еще клыки,
Нос крючком от беркута, а глаза – совы!
Коль такой вам свидится – задрожите вы!
Долго девушка лежала, но пришла в себя,
Слышит, кто-то плачет рядом с ней, шепча:
«Погубила ты меня, милая, возлюбленная,
Не смогу жить без тебя, жизнь моя погубленная!»
Стало совестно девице, поборола страх она
И сказала: «Ты не бойся, я теперь навек твоя.
Покажись опять мне – я не побоюсь
И с тобою я теперь никогда не разлучусь!»
Показался снова ей чудище лесное,
Но теперь не побоялась страшного такого.
Страх ее совсем прошел, чаще стали встречи,
За беседой проводили утро, день и вечер.
Много времени прошло и однажды ночью
Видит девушка во сне, отец болен очень!
Утром чудище лесное ее вопрошает,
Почему она тоскует, что ей так мешает.
Рассказала девушка о недобром сне,
Попросила позволенья побывать в семье.
«Позволенье лишнее», - молвит зверь лесной,
«Одевай мой золот-перстень, воротись домой.
Сколько хочешь, можешь быть ты в своей семье,
Без тебя, однако, жизни нету мне.
Ждать три дня, три ночи я еще смогу,
А потом, родная, без тебя умру!»