И был день первый.
Проснувшийся с петухами Амман, совсем не по-столичному встретил нас каким-то деревенским шумом, в котором, под окнами отеля, различались и гортанные крики зеленщиков, и хлопали на ветру мокрые ткани развешиваемой на просушку стираной одежды, и стучали скалки булочников, раскатывающих свои бесконечные пресные лепешки.
Но ноге хотелось тронуть желтеющий в солнечном зайчике и чуть подогретый от его тепла каменный пол, а лёгким вдохнуть суховатый и очень вкусный воздух, врывающийся в форточку с дальних амманских холмов.
Вчера мы устали. Перелёт, потом шумная встреча в аэропорту с нашей десятой подругой из Саудовской Аравии, прилетевшей утренним рейсом и двумя иорданскими красавицами – хохотушкой Альфиёй и её юной дочерью Виолеттой. После объятий и целований мы еще умудрились попасть в ресторан, где не столько ели, сколько озирались по сторонам, пытаясь привыкнуть к тому, что вот этот темновато-кальянный, дымно-ароматный мир загадочного Востока будет окружать нас ближайшие две недели.
Конечно, были и разговоры. Альфия – это аккумулятор огромной ёмкости, генератор тока самого высокого напряжения, энергией от которой мы, словно лампочки, наполнились в первые же минуты, и засветились, загорелись, захотели тоже куда-то бежать и немедленно что-то грандиозное предпринимать… были и первые откровения, но о них чуть позже.
Пока же нам предстояло прокатать во рту, ощутить на вкус, приладить к ушной раковине и устаканить в мозгах звучные и непонятные слова «замок Ажлюн», «Цитадель», «Джерах».
- Вы привезли нам тепло. И это кстати, потому что иорданцы ужасные мерзляки, - улыбнулась еще одна русская иорданка – Наташа – наш бессменный проводник по всем красотам Иордании.
Пока мы ехали по старому городу, пересекали фешенебельные кварталы местных богачей, задергивали шторки автобуса перед американским посольством (таковы строгие правила: ноу фото, ноу видео, ноу телефон) и удалялись всё дальше на север, к Ажлюну, я вспоминала рассказ Альфии:
« - Тебя правда зовут Альфия?
- Да!
- Но это же совсем не русское имя?!
- Ну и что? Мне нравится!
Красивый и стройный арабский студент сразу выделил в толпе танцующей дискотеки этого светлоглазого и светловолосого чертёнка, лихо отплясывающего под модный в том году шлягер «Кучкудук – три колодца».
- Между прочим, я не студентка. Я работаю здесь режиссёром, - важно заявила пигалица и встряхнула копной золотых волос. – А тебя как зовут?
- Башар Оклах Салем Аль-Юсеф Махамре. Но ты можешь называть меня просто Башар.
- Я запомню! У меня подружку по институту завали Ленкой Башариной. А ты давно в Москве?
- Третий год. Я буду строителем, учусь на инженерном факультете.
- Ой, а я как раз живу там, неподалёку, на Шаболовке.
- Это значит, я могу проводить тебя после дискотеки? Ведь нам по пути?
И, конечно, он её проводил. И потом провожал и встречал снова и снова, потому что считавшая себя ранее неприступной и скромной татарской девушкой Альфия совсем потеряла голову. Это для других она казалась фейерверком, бурлеском, костром страстей бешенного накала. На самом деле она было просто неприступной цитаделью, не подпускавшей к себе так близко до Башара ни одного молодого человека…»
- Цитадель! – объявила Наташа и мы горохом посыпались из автобуса, чтобы увидеть воочию знаменитую достопримечательность Аммана.
Все кусочки древнего Аммана как на ладони предстают в вознёсшейся над городом на высоком холме Цитадели. Здесь чудесным образом переплелись силуэты колонн римских языческих храмов с изящными очертаниями византийских церквей и дворцом Умейядов, покрытым великолепной каменной резьбой. Одним из самых важных мест цитадели является Храм Геркулеса, который был построен примерно в 160-х годах нашей эры. Это сооружение было посвящено римским императорам Маркусу Орелиусу и Лусиусу Верусу, которые правили, как мы помним, на пару, как если бы один из них был тогдашним президентом, а второй премьер-министром…. До этого здесь находилась святыня Железного века, скорей всего посвященная богу Аммонита Милкому. Позже, примерно в пятом-шестом веках камни и колонны из храма Геркулеса неоднократно были использованы для церкви, которую построили недалеко от Цитадели для духовных потребностей христиан. Во времена Умаяд тот же строительный материал был использован при создании дворца и административных офисов. Вероятно, это была вторая римская зона храма. Здесь находился штаб провинциального губернатора, которого назначали Калифы Умаяд в Дамаске. Лишь недавно высоту здания восстановили благодаря деревянному куполу. Завершая картину, на Цитадели также возвышается Византийская церковь. С Раннего Бронзового века на холме в разные эпохи укреплялись цитадели, сюда также входили массивные стены Среднего Бронзового века. Их недавно выкопали на юго-восточной части холма. Большинство того, что сейчас видно – памятники со времён Римских, Византийских и Умаяд периодов, лежат над тем, что было раньше. И посетителям открывается только скудный архитектурный и исторический остаток с тех ранних времен. Хотя, признаться честно, даже он ошеломляет туристов.
Впрочем, слово «ошеломляет» мы еще не раз произнесем и в этот день, и во все последующие. Пока же я, сделав сколько там положено дежурных снимков, задумчиво побрела в автобус, стараясь сохранить в памяти не только объяснения Наташи, но и вчерашний рассказ Альфии:
«Конечно, я влюбилась, словно кошка. А кто бы устоял? Башар отличался от наших парней так, как отличается от обычных смертных сказочный принц. В нём чувствовалась порода, особое благородство, стать… Если хочешь знать, он, тогда еще нищий студент, которому университет выдавал на зиму заячью шапку и драповое дурацкое пальто, уже казался миллионером и держался соответственно. Родня, конечно, приняла нашу дружбу в штыки: иностранец, да еще и араб, да еще и жён может иметь с десяток. «Мамааааа! – кричала я тогда. – Башар христианин. Значительно больший христианин, чем все твои знакомые. И по религии у него может быть только одна жена. И этой женой буду я. Как вы не понимаете? Мы любим друг друга! Любим!». Впрочем, кого я обманывала? Конечно, я любила сильнее и безогляднее. Конечно, я не могла не замечать, как стобенели на улицах девушки и даже взрослые женщины встретившись взглядом с миндальными глазами Башара. Он этим взглядом словно осыпал каждую горстью изумрудов и превращал в принцессу. Вот сколько женщин – столько и принцесс.
Но к тому времени, как я стала всё понимать, мучиться и ревновать (хотя откровенного повода и не было), у нас уже родилась дочь. Мы не стали регистрировать брак по разным причинам. И из-за моей родни, и из-за его, да и другие поводы были. Мы, если помнишь, жили в Советском Союзе и брак с иностранцем почти всегда делал из тебя и автоматически предателя родины.
Самым страшным (как мне тогда казалось) стал для меня 1985 год. Это был год окончания Башаром университета. Он должен был улететь на родину. Один. Без меня. Без дочери. Мне казалось, что я просто не переживу этого никогда. Мне было холодно в жару и жарко в мороз. Я не могла есть, пить, дышать, работать, заниматься домом, привычными делами. В мозгу билась только одна мысль: «Это конец!». Как я не умерла тогда, не от тоски даже, а от предчувствия тоски – не знаю.
Хотя когда Башар всё-таки улетел мне стало даже легче. Ещё не став женой я уже чувствовала себя вдовой. Может быть тем и накликала все последующие беды.
Потихоньку я научилась жить без еды и воздуха – жить без Башара. У меня снова появились какие-то дела, работа, планы, проекты… Я читала его письма так, как читают слезливые дамочки женский роман. Словно это были не письма, а захватывающая дух мелодрама. Ты знаешь, я даже ведь и не вспомню сейчас, что было в этих письмах. Возможно строчки любви, или каких-то извинений, или рассказы о карьере, или даже известие о женитьбе… Это было что-то такое сказочно-далекое, что прошло совершенно мимо меня, но и внутрь меня, выжгло всё нутро и испепелило душу…
И вот представь, что должна была я ощутить, когда в один прекрасный летний день раздался звонок в дверь и я, открыв её, стоя в халате, в дырявых тапочках, со шваброй или веником (не помню уже) вдруг увидела улыбающегося Башара. Он приехал поступать в аспирантуру… И приехал ко мне. Боже мой! Столько, сколько я проплакала в тот день, я не плакала даже при прощании… думаю, что тебя не удивит сообщение о том, что спустя какое-то время у нас родилась еще одна дочь, а потом и сын. Что переживая самые страшные и голодные для страны времена развала Союза, перестроечного беспредела, недосыпая, недоедая, работая на износ на трех работах я всё равно была безгранично счастлива. Тем более, что после рождения второй дочери башар сделал мне предложение и мы, наконец, расписались. Я стала Альфиёй Махамре. И дети мои стали махамрятами. Точнее, Аль-Юсеф Махамрятами, почти принцами и принцессами из восточной сказки про несметные богатства, рубиновые звезды,золотые минареты старинных мечетей и замков…»
- Замок Ажлюн! – объявила Наташа, смягчив твёрдое Ажлун на арабский лад. Мы снова дружно покинули автобус, хотя чуть было не вскочили сию же минут обратно. Прохладное амманское утро превратилось в раскалённую преисподнюю арабского полудня.
- И что? Вот на эту высоченную гору нам придётся идти пешком? – испугалась Лада Караши, хотя ей, прожившей с мужем несколько лет в Саудовской Аравии такое солнце не было в диковинку.
- Не волнуйтесь! За нами приедет шаттл. – успокоила нас Наташа.
Шаттлами в Иордании называют любой вид транспорта, приспособленный к перевозке туристов. Это может быть старенький джип, тарахтящий автобусик или, как в этот раз, смешной грузовичок с лавками и откидывающимся бортиком, превращающимся в ступени.
Приближались выходные и Ажлун был переполнен школьниками, приехавшими на экскурсию. Точнее, школьницами в одинаковых зеленых платьицах и кокетливых мусульманских платочках.
В мгновение ока мы превратились из любопытствующих туристов в объект для девчачьих селфи, и теперь я совсем не удивлюсь, если мировые пространства интернета и инстаграмма будут пестреть нашими бледными, потными и растерянными лицами. За этой суетой мы как-то пропустили рассказ о самом замке. одна из главных исторических построек в городе Ажлун, расположенном в северной части Иордании. Это огромная крепость, построенная в 1184-1185 годах командиром Иззаль-Дин Усамой. Замок является одним из немногих сооружений, возведенных для защиты страны от нападений крестоносцев. Он занимает выгодную позицию, позволяющую контролировать три основных пути, ведущих к одноименному городу — Вади Куфранжан, Вади Раджеб и Вади Аль- Ябес (вади – это долина, или дорога, проложенная по долине). Крепость также использовалась для контроля над богатыми железными рудниками Ажлуна.
Первоначальное ядро замка состояло из четырех угловых башен. Бойницы были окружены толстыми стенами и огромным рвом, ширина и глубина которого составляла примерно по 16 метров. Через него проходил массивный деревянный мост, по которому в замок доставляли еду и оружие. Как мы убедились, и сегодня крепость сохранила свой первозданный облик, несмотря на многочисленные реставрации. Время отразилось только на полуразрушенных башнях, западной стене и тыльной стороне сооружения.
Однако я отвлеклась от рассказа Альфии, но вернусь к нему сразу после того, как перестанут щелкать затворы фотоаппаратов и пищать кнопки телефонов храбрых и общительных иорданских школьниц. А пока мы с девочками будем продолжать работать моделями…..
(продолжение следует)