И вот. С каждым вечером ближе всё к главной цели -
консьерж, вид на реку, паркет и кровать в полспальни -
он делает днем себе имя, а ночью втайне
черкает ответ в интегральных кривых на теле,
черкает ответ на квитанциях и рекламках
и ходит кругами по комнатам, гладя стены.
Работать пора в три, а лучше четыре смены,
не думая, мысли в комочек бумажный сжамкав.
Не думая. Он же решил для себя - не любит.
Любовь - это для беззаботных и беспроблемных.
Столица - не сказка, и чар не найти целебных,
и чувства нескладны, как сломанный кубик рубик.
Не любит. А ждать бы готов дни, недели, годы.
Такие вот Great Expectations под стать эпохе.
"Будь прокляты Стокер и Диккенс", - в чуть слышном вдохе.
Ей ближе романы, чем он и его доходы.
Ей ближе подруги, фонтаны и магистрали.
Все чаще и чаще ей хочется скинуть шпильки,
и в кедах по лужам, цитируя Плат и Рильке,
идти с кем-то рядом, не думая кем же стали
- она, исписав себя напрочь. Затянут туго
корсет вокруг сердца – ни трепета, ни желаний.
- и он, полагая, что главное в жизни - money.
И вот.
С каждым вечером дальше всё друг от друга.