Ты насквозь пропах яблоками,
травой, землёй.
Похвалялась земля юбками,
весной, зарёй,
опивалась бездонной осенью
заварной, из чифирных кружек.
Нарасхлёб/хват/пыл шли комья земли
с ароматом сосновых стружек.
Перемешаны сны эдемские
с горечью беломорканала
не за висло ю
не за темзою
проканало
неразумное нашенское
неуёмное
нерастраченное молью траченное
окоёмное
не младенческое
не пацанское
окунавшееся в византию
погремевшее цацками
погремушками
потопившее их в сортире
поприбившее щиты на ворота
не прибившееся ни к кому
ух коробившее евростенические народы!
и иже с ними брута хому...
коробейниками-пацаками
ходившее за три моря
утомлённое псаками,
белым солнцем пустыни,
мементо мори
ихними экскрементами надышавшееся
и вернувшееся в свои лагеря
где малиновым небом в шашечку
в клеточку
утрамбована вся земля.
Ты добротно пропах яблоками,
табаком,
раком лёгкого в перспективе, —
зурбагановским сладким ядом —
крестьянского есенинского ети его
хами, мон ами! — эдемского Несбывшегося...
парниша,
и в париже нужны мы как лыжи в
финской бане и иже с ними
и пассатижи.
А Эдем пропах — не парижскими шанзелизе,
не кондолизами, —
а твоими блин
зурбаганами, Грин!
феодосии бризами
где мо́ря — от пуза!
~~~ ~~~ ~~~
— Мессир,
мне больше нравится...
— Рим?
Дело вкуса.
29 апреля 2015 г.