Я пишу тебе, закинув
Свои гордости в кювет.
Если хочешь, заблокируй.
Хоть какой-нибудь ответ,
Как бомжу подачка в миске,
Упадет на весь экран:
"Вы в дежурном черном списке
У "родного на века".
Назови меня и "муж мой",
И "мой лап", роднее нет.
Я всё понял, и не нужно
Игнорировать сто лет.
Можешь звать, была б охота,
Дураком, билет при нем.
И вампиром, дон кихотом,
Конфликтёром - все равно,
Но зови, не надо блока.
Блок поэт был, а не врач.
Ибо очень-очень плохо
Столько долго-долго врать.
Я пишу тебе, по новой,
Каждый вечер, день и но...
Но писатель я херовый,
И пишу всегда одно.
Что люблю тебя, и сниться
Смысла нет - не сонофил.
И что вряд ли повторится
То, что молча было "фи".
Ты же лучшая из женщин.
Половинки оба мы.
Я так резко почужевший,
Ну а ты с другим родным?
Разонравился, летз гоу,
"Половинка", коткин ёш.
Одному врешь и другому,
И десятому наврешь.
Ты из сотен половинок,
Из чужих голов и шей.
Человек, на ком я сдвинут,
Оказался франкенштейн.
Но к чему ругаться матом.
Ты сейчас живая не.
Но я твой реаниматор,
И душа твоя во мне.
Я вдохну во злого монстра
Теплый-теплый свет дневной.
И чудовище притворства
Моей Лапой станет вновь.
Я вдохну, чтоб оживило,
И эмоций хоровод.
Как всё, собственно, и было
До игнора твоего.