С Ленским мы знакомимся со второй главы романа, где сказано, что
(VI )
В свою деревню в ту же пору
Помещик новый прискакал …
По имени Владимир Ленский,
С душою прямо геттингенской,
Красавец, в полном цвете лет,
Поклонник Канта и поэт.
Он из Германии туманной
Привез учености плоды:
Вольнолюбивые мечты,
Дух пылкий и довольно странный,
Всегда восторженную речь
И кудри черные до плеч.
Пушкинская характеристика куда как содержательна... Ну вот: «С душою прямо геттингентской…» Значит, малый воспитан по европейской методе, по той, от которой отказался Онегин. Показательно и то , что душа у юного «немца» чужая, чуждая всему на этой Руси…. Приведу кусок из Инета про университет в Геттингене:
«Университет был основан в 1734 году Георгом II, курфюрстом Ганновера. Университет быстро развивался и, стал одним из крупнейших высших учебных заведений Европы того времени».
И мы уверенно можем заключить, что Онегин по «учености» уступает Ленскому. Мы в праве считать, что сей факт не прошел мимо внимания Ленского. А это, согласитесь, уже повод для некой самоуверенности в споре и для желания встать выше в разговоре с новым соседом, сославшись на «ученый авторитет» того же Канта, - блеснуть дипломом, так сказать.
Ленский привез «вольнолюбивые мечты», что, конечно, сближало его с Онегиным. Но тут же сказано: что «привез» он и «всегда восторженную речь». А что это такое в деревенском обиходе и даже в нашем городском общении? Правильно: нам скоро надоест такой собеседник, и мы запросто за глаза будем называть его … ну на ваш вкус… «блаженным», «двинутым», а сильно рассердившись, и «полудурком». К тому же, «кудри черные до плеч» - это тоже «не наше», а чисто романтическое и западное (Пушкина никто из нас в таком виде не знает: кудрявый, но стрижен, прибран.)
Далее, друзья мои, Пушкин удивительно тонко снижает образ Ленского, мягко-мягко иронизируя над его восторженностью и полной оторванностью от реальной русской жизни. В результате тот предстает неким умным «ботаником нашего времени», восторженным романтиком:
(VII )
Его душа была согрета (!)
Приветом друга(!), лаской дев...
Он сердцем милый был невежда.
Его лелеяла надежда,
И мира новый блеск и шум
Еще пленяли юный ум.
Он забавлял мечтою сладкой(!!)
Сомненья сердца своего;
Цель жизни нашей для него
Была заманчивой загадкой,
Над ней он голову ломал
И чудеса (!) подозревал.
И далее в том же духе:
(VIII)
Он верил, что душа родная
Соединиться с ним должна,
Что, безотрадно изнывая,
Его вседневно ждет она;
Он верил, что друзья готовы
За честь его принять оковы (!!)
И что не дрогнет их рука
Разбить сосуд клеветника;(!!!)
Что есть избранные судьбою
Людей священные друзья;
Что их бессмертная семья
Неотразимыми лучами
Когда-нибудь нас озарит
И мир блаженством одарит (!!).
Вот такого комсомольца удавалось частенько воспитать при Советской власти, а потом с этим нравственным максималистом мучились все подряд.
(IX)
Он с лирой странствовал на свете;
Под небом Шиллера и Гете
Их поэтическим огнем
Душа воспламенилась в нем;
И муз возвышенных искусства,
Счастливец (!), он не постыдил:
Он в песнях гордо сохранил
Всегда возвышенные (!) чувства,.
И нам легко услышать его «тонкие» стихи:
(X)
Он пел любовь, любви послушный,
И песнь его была ясна,
Как мысли девы простодушной,
Как сон младенца, как луна …
Он пел разлуку и печаль,
И нечто, и туманну даль,
И романтические розы;
Он пел те дальные страны,
Где долго в лоно тишины
Лились его живые слезы (!);
Он пел поблеклый жизни цвет
Без малого в осьмнадцать лет (!!).
Словом, Пушкин равно не приемлет ни германский романтизм, ни английский, определенно заявив в третьей главе (XII):
Лорд Байрон прихотью удачной
Облек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм.
В самом деле, романтизм как метод вполне определенен: герой произведения обычно одинок, презирает свет; герой этот, конечно же, незауряден и бежит от мира либо на море, либо в горы, либо отправляется в путешествие, как Чайльд Гарольд. Словом, главное в этом художественном методе: Исключительный герой в исключительных обстоятельствах. Крайнее проявление такого романтизма: Демон, витающий над грешною Землёй. Таких героев у Пушкина уже с начала двадцатых годов не было, а была «деревня, где скучал Евгений». Словом, наш Пушкин рано излечился от вируса суперменства, когда бегут от общества, если не могут его подмять под себя.
Вот и Онегин эти пороки в себе подавил, тем более что «соседствовать» с кем-то, кроме Ленского, он не может пока.
(XIII)
Они сошлись. Волна и камень.
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.
Сперва взаимной разнотой
Они друг другу были скучны;
Потом понравились; потом
Съезжались каждый день верхом,
И скоро стали неразлучны.
Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья(!).
Вот, сказано вполне определенно, что они стали так называемыми друзьями. И А.С. позволяет себе недолгий сарказм:
(XIV)
Но дружбы нет и той меж нами.
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами — себя.
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно,
Нам чувство дико и смешно.
Здесь нужна пауза, чтобы отойти от сарказма и показать, как все-таки человечен Онегин:
Сноснее многих был Евгений;
Хоть он людей, конечно, знал
И вообще их презирал, —
Но (правил нет без исключений)
Иных он очень отличал
И вчуже чувство уважал (!!).
(Самый трезвый взгляд на людей и нашего времени: не влюбляться в людей с первых же встреч, идеализируя
и романтизируя их, но уважать их за их настоящие достоинства). Потому-то Онегин:
(XV)
… слушал Ленского с улыбкой.
Поэта пылкий (!) разговор,
И ум, еще в сужденьях зыбкий (!),
И вечно вдохновенный взор (!!) —
Онегину все было ново;
Он охладительное слово
В устах старался (!) удержать
И думал: глупо мне мешать
Его минутному блаженству;
И без меня пора придет;
Пускай покамест он живет
Да верит мира совершенству;
Простим горячке юных лет
И юный жар и юный бред (!).
Очень нетрудно догадаться, что такое «шаткое равновесие» продержится недолго: скорей всего, «пламя» растопит «лед»!
Публикую очень содержательную, тонкую рецензию на это мое эссе. Прошу не зацикливаться на комплиментах в мой адрес, а просто оценить вкус рецензента и мастерство изложения материала. Очень давно просил Автора рецензии писать самостоятельные исследования творчества поэтов на Сайте и вообще. Но вот для начала добился лишь согласия на перепечатку ее отзыва.
"Словом, наш Пушкин рано излечился от вируса суперменства, когда бегут от общества, если не могут его подмять под себя."
Одно предложение, но "соль" и этого эссе, и предыдущих, настолько чётко выражена, что у меня дух захватило!
Потому что не далее как вчера я силилась высказать то же самое одному нашему общему знакомому (сайтовскому). В чем разница между снобизмом и конструктивной критикой.
По-моему, я потерпела фиаско))) Жаль, что вчера я не прочла Ваше эссе. Была бы у меня на руках "козырная" формулировка.
А вообще, мне, фанатеющей всегда и везде от умелой аргументированности, настоящей доказательной конкретики, мастерской художественной подачи и увязки фактов и "художественной части" - трудно, невозможно было бы не восхититься Вашим разбором "Онегина" , личности Пушкина и этой "зверюги" - романтизма.
Вот и не ругайте за многословие и похвалы, они-то уж совершенно "по делу", а краткости-сестры у меня не народилось, увы и ах!
И что еще для меня важно и ценно - эта грань, очень тонкая, но совершенно ощутимая после Вашего "разбора", между демонизмом истинного романтика и самосознанием человека, перешагнувшего свое "суперменство". Как раз это Вы прекрасно иллюстрируете на примере Онегина и Ленского.
А Татьяна, "русская душою", ведь почувствовала эту разницу явственно, возможно, совершенно интуитивно, разглядев "русскость" характера Евгения, его "прибитость", приверженность к тому духу, в котором и сама была воспитана. И полюбила его, вопреки волнующим черным кудрям до плеч, которые всегда и везде больше влекут молоденьких девушек всех времен и народов.
Сотникова 29.04.2015 13:02
(Моя реакция и просьба тоже наличествует - в отзыве на отзыв)