Сон был муторен и тонок. Снились башни из воронок,
Воронье на черных кронах и багряные луга,
В хаотичных перезвонах без законов и канонов
На черненых мокрых кронах разлагались облака.
В них скакали обезьяны. И без всяческих изъянов
Муэдзины Муданьцзяна хором пели гангста-рэп,
И, играя бирюзами, как печальными глазами,
Три кота в огромном зале поедали белый хлеб.
И, блистая ртутной каплей, на стене висела сабля,
Остроклювая, как цапля, трепетала на ветру,
Неспроста здесь эта сабля – это сабля коннетабля,
Коннетабля Крибле-Крабле… И приснится ж поутру…
Обезьяны, коннетабли, муэдзины, стены, сабли,
Заклинанья, крибли, крабли – в общем, муть и ерунда.
Хмарость. Облачную паклю чешут ветки, словно грабли,
А в окне небесной сакли – одинокая звезда…