Я с детства был ужасно любопытен,
Спросить отца о чём угодно мог:
- Ну, почему отсюда Кремль не виден?
Глазёнки тёр, взбираясь на горшок,
- Зимою солнце греет слабо очень,
Какой-такой от этого нам прок,
В ответ частенько слышал, между прочим:
- Немного подрасти ещё, сынок.
Но с возрастом вопросы повзрослели,
Под носом у меня полез пушок,
Молчал отец, глаза его синели:
- Вот подрастёшь, узнаешь сам, сынок.
А в мае, перед праздником Победы,
Меня вопрос один законный жёг –
Подробности батяниной анкеты,
Он отказал: - Зачем тебе, сынок?
Однажды, когда стало мне за сорок,
Весенним днём я поправлял венок,
Прекрасно зная - что такое порох,
И был давным-давно не сосунок,
Отцу задал вопрос вполне военный,
Варил ведь на плечах мой «котелок»,
В ответ услышал: - Был тогда я пленный,
За это не цепляли орденок.
Мне стало не по-детски интересно:
За что и как отец попал в острог?
Затея оказалась бесполезна:
- Тебе это не надобно, сынок.
Ушёл отец, забрал войну в могилу
И близким не оставил адресок,
И слышу я слова из бездны стылой:
- Тебе это не надобно, сынок!
24.04.15. СН