покатились, сшибаясь боками,
[о, ветхость заветных мешков!]
разрывая эоловы струны дождя, будоража басы подростковых смешков,
спотыкаясь о кеды Лилит,
что трясётся с похмелья, бессмысленным взглядом штормя.
этот мякотный стук, костный хруст
под болезненный стон продавца –
будто вновь за любовь распинают Христа...
нет, совсем не о том!
будто строят ковчег для меня, для тебя
без заржавленных слов и гвоздей –
из Сезаннова ладят холста.
так стоять и стоять в полукруглом потопе,
тонуть, не дыша,
но одно в суматохе украсть,
чтоб в беспамятства ныкнуть чулан,
чтоб средь шумного хлама случайно
потом отыскать,
и стоять, и смотреть, как мерцает оно,
неуместную память мою воскрешая
опять.