Колчаны - как открытый гроб, его
голоса - что открытого моря шум,
нет лица, но закрыт оскал щитом,
а в объятьях его - лихой свист-колун.
А в устах твоих все слова - огнём,
огнь в костях твоих, пламя к племени.
Ярость сыпет гнев искрой на твой дом,
пепел-прах, не пыль, долу стелется.
Блудодейный твой опустел притон,
разорил гнездо злодей-молодец;
львиный рык-молод выжег твой, Сион:
онемело тлеет смоковница.
То лежит ли кость князя, то ли злость
посыпает мором стада твои.
Погребён не будет ваалов гость,
плача пленного впредь не сыскать следы:
сами слёзы рассею я по земле,
где вина твоя солью-насыпью.
И шакалы будут тебе вослед,
да потомству вовек не узнать тебя.
Твоё будущее - грудой стать камней
за завет забытый, предательство.
Камнетёс-судьба от остатков лет,
как песка морского, избавится.
В окна входит свет, но не светит он,
и чертоги твои полны морока.
Всё снопы со смертью пожнёт Сион,
колыбельный стон смертью полнится.
А шатры полощет ливанский кедр,
и дары-ковры ветром порваны.
Отбурлит в гортани Иуды бед
клокот за твою выю гордую.