Пью от души теперь я…
За гусиные серые перья
И за родину серых гусей…
А. Конан-Дойл
Знать не хочу, каким твое лицо
В бою бывает, скомканное гневом.
Срезаешь ты войну заподлицо,
Отправившись вразнос по королевам.
Колоды полной нынче не собрать –
Залип на пиках, словно юнкер глупый.
Знать, боком вышла мира благодать,
А взгляд устал считать побед уступы.
В движении, мучительном для глаз,
Неодолимом, как вода потопа,
Зря обещал себе в который раз:
Отныне лишь пешком и автостопом.
Незыблемо дубленое плечо –
Затылок словно вжался в теплый камень
Скалы, нагретой солнцем… Горячо
И тесно под тяжелыми руками.
Сон распускает мускулов узлы,
Даруя милосердным поцелуем.
Под слоем исцеляющей золы
Рубцов наплывы грубые врачуя.
Лиловая изюминка соска
Хранит в тени белесый росчерк шрама.
Какой же демон вызван был, пока
Сочилась вязкой кровью пентаграмма?
Под пальцами – крутой скулы утес
И под ключицей впадина. Биение
Напора крови – ток ее разнес
По венам узнавания забвение.
Знать не хочу, каким лицо твое
Бывает на параде ли, на марше…
Пусть нас молвы минует воронье.
Иными мы не станем. Только старше.