"Я, когда не люблю, — не я…
Я так давно — не я…"
(Марина Цветаева)
Вечер, в Финляндии темнеет по-прежнему рано, несмотря на конец марта. День исчерпал себя незаметно, как и остальные, похожие друг на друга - пустые и бессмысленные. Сколько я нахожусь тут, в своём добровольном отчуждении от Мира? Шесть, десять дней или две недели? С тех пор, как ты покинула меня навсегда, сожгла мосты, оборвала все ниточки, невидимые паутинки чувств, что связывали нас, я перестал смотреть на стрелки часов. Время, как песок, бессмысленно струится сквозь пальцы.
Я не верил, что ты когда-нибудь оставишь мой дом. Привык к тому, что всегда рядом, ждёшь меня, как домашняя кошка, моя кошка... Принимаешь меня таким, какой есть, не меняя ничего. Наивно полагал, что именно этого взбалмошного, самовлюблённого Нарцисса, философа и трубадура не от мира сего, ты и полюбила. Иногда мне хотелось измениться, стать теплее и нежнее к тебе, хотелось стать для тебя родным и совсем земным. Но я боялся, что ты разочаруешься во мне таком обычном. А сейчас ты ушла. Ушла тихо, едва ступая, действительно, как кошка, пока я спал, вернее делал вид, что сплю. Тебя нет, остался крем на полке в ванной, тапочки и записка:
"Я больше так не хочу, Вилле. Твои едкие фразы и поступки постепенно разъели мой разум, сердце, мою душу.
В конце концов мне просто нечем стало тебя любить. Ты оторвал мои крылья и вынул сердце холодной своею рукой.
Ну что же, теперь не больно мне, и летаю я на метле, дорогой. Прощай. Кошка."
Сижу у окна, в полумраке Хельсинки мелькают огоньки реклам, люди спешат по домам, торопятся туда, где их ждут. Странное дело, меня не ждёт никто. Теперь не ждёт. Миллионы поклонников по всему Миру твердят о любви ко мне и моему творчеству. Но никто не ждёт меня, не скучает. Я есть, и нет меня. Мне некуда торопиться, я не умею любить, заботиться. Ребятам из группы звонить тоже не стану, у них своя жизнь, приедут, конечно, если попрошу. Но ради чего? Опять пьянка на несколько дней, а потом снова - вакуум.
Укутавшись шарфом и натянув шапку и капюшон, выхожу из дома. Кто меня узнает в этой вечерней пятничной суете столицы? Нет сил находиться в этих стенах, надо разбавить пустоту музыкой улиц, дабы окончательно не сойти с ума. Накрапывает мелкий дождик. Спускаюсь в метро.
Битком набитый вагон. Духота и давка. Рядом со мной женщина лет тридцати. Крашеная блондинка, бледное осунувшееся лицо, в глазах оцепенение и усталость. Кажется, что бы светлое и радостное ни происходило вокруг, в глазах твоих всегда будет вопрос: "А что дальше?.." Фигура стройная, но плечи опущены. Тонкие кисти рук, обручальное кольцо. Одежда наводит на мысли о традиционном вкусе и относительно благоустроенном быте.
Кем ты могла бы быть мне? Старшей сестрой? Той учительницей в старших классах, на которую лет пятнадцать назад я смотрел восхищёнными глазами на летней дискотеке в школьном клубе? Моей помощницей в студии, незаметной и скромной, редко улыбающейся, рано уходящей с коллективных посиделок и попоек без причин?
Если бы я любил тебя, то постарался разрушить твоё вечное отчуждение среди людей. Я был бы рядом и старался чутко слушать, к чему прислушиваешься ты, внимательно смотреть на то, что привлекает твоё внимание. Я постарался бы понять, что составляет твой мир: люди, вещи, краски, звуки.
Я знаю, теперь уже знаю, что старался бы сделать каждую нашу встречу и разговор непохожим на предыдущие. Я хотел бы быть непредсказуемым для тебя. Наверное, совершал бы всякие весёлые глупости, чтобы вызвать на твоём лице удивление, улыбку. Для начала - хотя бы иронию.
"Я люблю тебя..." - тоскливо проговорил я мысленно, глядя мимо неё.
"Не знаю, как это случилось, ты совсем не в моём вкусе, и ты мне, в общем, не нравишься. Если бы я тебя любил..."
Выхожу из вагона, дождь закончился, свежо, и кружится голова от этой весны. Подхожу к киоску купить сигарет, рядом вырастает фигура парнишки лет девятнадцать-двадцать. Высоченный, худой, чем-то на меня похож. Спутанный хаер ниже плеч, голову держит высоко. Выражение лица задорно-доброжелательное. Одет в какую-то уматную куртку с бахромой, порядком, правда, засаленную.
- У Вас сигаретки не найдётся?
Эх, старичок. А я ведь и не заметил, как ко мне стали обращаться на "Вы" те, кого я когда-то считал своими братьями.
Итак, мой младший брат... Как много мне бы хотелось сказать тебе. Если бы я любил тебя, то старался, чтобы ты всегда видел в моих глазах то, что я сейчас заметил в твоих: Свет и Мир.
Наверно, ты не воспринимаешь повелительного и утвердительного наклонений в разговоре. Что же, я задавал бы тебе вопросы. Я постарался бы опередить то время, когда честная и жестокая штука - жизнь поставит эти вопросы перед тобой.
Надеюсь, мы смогли бы найти общий язык. Мне ведь тоже знакомо это пьянящее чувство свободы, когда ты отходишь в сторону от всех и перестаёшь играть в их игру. Тебе кажется, что начинаешь видеть так много.
Я хотел бы быть рядом с тобой, когда одна из волн шумящей мимо тебя реки жизни смыла бы тебя с твоего острова и бросила в кипящий поток. Я хотел бы быть рядом, чтобы не дать тебе утонуть.
Думаю, что смог бы это сделать.
Если бы я тебя любил...
(посвящается Вилле Херманни Вало, фронтмену финской рок группы HIM)