За окошком снег ложится,
улица дугой...
- дорогая, мне не спится,
- полно, дорогой...
- Дорогая, всё застыло,
смолкло без тебя,
- дорогой, как это мило
так грустить, любя...
- дорогой, мы будем вместе
верь мне милый, верь...
Время сделать пропуск в тексте –
жизнь открыла дверь
закружив его в проблемах
и её в делах,
и заботах неизменных,
и больших трудах...
И сквозь годы долгим эхом –
милая... родной...
А судьба скрипучим смехом –
не играй со мной...
О грехах.
Страшней не нахожу грехов
чем неписание стихов:
неотражение красот,
невосхваление высот,
что душам свойственны людским...
уменье сложное простым
представить в тихих двух словах,
о изумрудных берегах,
о женщине, что ждёт тебя,
прощая, веря и любя...
О снежинке.
Мы парили над бездной,
нас держали упруго,
океана ладони – хризолит с бирюзой.
Прижимались мы тесно
к волнам, небу, друг другу,
запах йода и чайки, тишина и покой....
Океан пел нам песни,
слушал мир вместе с нами,
песни душу пленяли, уносили с собой...
облака в поднебесье,
словно белое знамя,
ты была синей птицей, был я будто хмельной...
В этот день моё сердце
ты, играя, забрала,
о тебе, где бы ни был, я мечтаю всегда,
ты в бессмертие дверца,
яркой гранью фрактала –
ты снежинка, ты пламя и моя ты звезда...
О совместном пении...
И мы с тобой, как многие,
«безрогие двуногие»
живём, не забывая о былом...
и помнятся нам ясными
прямыми и прекрасными,
дороги, что открыл нам отчий дом.
Цветёт араукария
во дворике викария –
хоть для неё не та здесь широта...
под ручку грабы с буками,
резные листья буквами,
твоя, в воде озёрной, нагота...
Спокойное и плавное
теченье жизни. Главное,
что мы нашлись и мы теперь вдвоём -
спасибо, моя славная...
богам и людям равные,
с тобою мы «не раз ещё споём»...
О слезах.
И плакать чистыми слезами
cлезами счастья и любви,
и видеть сердцем, не глазами,
миг навсегда остановив,
и понимать, что жизнь прекрасна,
что есть вселенная и ты,
что мы с тобой во всём согласны,
что нет у нас другой мечты
чем вместе лечь, встать на рассвете,
и проживая каждый день,
как день последний на планете,
не наводить словами тень
на очевидное. Но можно
и должно, помня о былом,
жить так, что б слово «осторожность»
не посещало бы наш дом...
Баллада о гусе.
Сейчас ходил на наш карьер
и видел там гусей.
Был атакован. Кавалер:
га-га – (pizдуй отсель...)
Я испугался, отступил,
но мужество собрав
я, (правда из последних сил),
ушёл, не побежав...
Я шёл, суровый и прямой,
и утешался тем,
что мне и впрямь пора домой,
и ну их, мол, совсем!
Гусиный мелкий, слабый ум,
а я – венец и царь,
царя не красит гам и шум,
шёл, полон я высоких дум,
а гусь хихикал, тварь...
О снах.
Чертовски не хватает
твоих усталых глаз,
а время развивает
роман наш, не рассказ...
И письма шизануты,
и в них печаль-тоска,
а птички-шелапуты,
поют весну. В висках
стучит, гудит и ярко
оранжево в глазах,
то холодно, то жарко,
то солнце, то гроза...
И хочется в колени
уткнуть горячий лоб,
я гений иль не гений?
У гения озноб...
Ах, сны мои несложны:
под нами простыня...
И яви невозможность,
ни ночи мне, ни дня...
О дружбе...
Дружба между ж и м,
невозможное совсем
состоянье. Достоянье
только сказок и поэм.
Чувство между ж и м
словно голод. Как поем
так и чувство исчезает,
как и не было совсем....
))))))
Обо мне...
Тебя касаюсь новым днём
и запахом листвы,
лучами солнца и дождём,
и гомоном Москвы.
Тебя касаюсь я душой,
и бархатной травой,
ночной и утренней порой,
небесной синевой...
Лунный вальс.
Лунный вальс наших сердец, наших надежд,
вальс листвы, шелест и шёлк, зелень одежд.
Вальс травы, звёзд тишина, снег облаков,
вальс людей, вечности вальс, вальс богов...
Мы парим над глубиной, вместе с тобой,
и на нас вечность глядит, взгляд голубой...
мы летим навстречу дню, миру, судьбе,
мы летим навстречу с собой и к себе...
18.04.2015. Halle – Москва.