Я в зал этот
С трепетным чувством вхожу,
На стенды в реликвиях
При утреннем свете
Долго гляжу
И в лица знакомые эти.
Я всех перечислил бы по именам
И по фотографиям тоже.
Здесь многие были ровесники нам,
А многие были моложе.
Со мною у стенда
Стоит фронтовик,
Сняв шапку в суровом молчаньи,
Припомнились, видно, ему в этот миг
Друзья его – однополчане.
О чем же он шепчет
Седой инвалид?
Что ноет нога к непогоде?
А, может, он просит простить, что в живых
Остался последним в их взводе.
А рядом старушка холодной щекой
Коснулась стеклянной витрины.
Она тридцать лет, позабыв про покой,
Приходит проведывать сына.
«Андрюша, сынок, я пирог испекла!
Любимый твой с мясом и луком…
Корова теленочка нам принесла,
Как раз молоко было б внукам.
Ну что же молчишь ты,
Соколик родной?
Возьми хоть цветочки живые.
Тебе приношу я их летом, зимой.
Я знаю, любил ты такие».
И нежно,
На голую плоскость стекла
Пучок незабудок положен.
«До встречи», - сказала
И молча ушла,
Сгибаясь под тяжкою ношей.
И к горлу подступит непрошенный ком,
И сердце сильней станет биться.
О, как я жалею сейчас лишь о том,
Что поздно пришлось мне родиться!
Что я не лежал с автоматом в руках,
Не брал высоты на рассвете,
Как парни,
Которые будут в веках
Глядеть с фотокарточек этих!
Здесь каждая вещь
О них память хранит,
Чье мужество крепче гранита.
Как клятву твержу я –
Никто не забыт!
Ничто! Никогда! Не забыто!
А скажут, что сын
У старушки убит –
Вы этому, слуху не верьте.
Он здесь,
Под знаменами с нами стоит,
Шагнув через годы в Бессмертье!
1975 год