А время нищает, а люди редеют;
земля высыхает, и крошится лес.
И небо под вечер всё больше седеет,
и город торгует враньём на развес.
Щербато качаются наши качели,
считая секунды в дворовых часах.
Мы тающий звук обмелевшей капели,
костров предрассветных размётанный прах.