Верила, молилась и просила,
Падая из синей высоты,
А за мною вслед – невыносимый,
Ангельский избыток доброты.
Горе слева заходило, справа,
А потом ударило в лицо.
От любви горела и пылала,
Только обручальное кольцо
Сорвалось, пропало под обвалом
Стылых вёсен и горячих зим…
Всё горело – белое на алом,
Покрывалось чёрное – седым.
И стояла я, и каменела,
А – мой сын, как будто бы во сне,
Но каком-то белом, белом-белом,
Через вечность улыбался мне.
Небосвод над ним сверкал лазурный,
И была высокою звезда.
А ведь он не знает, что он умер,
И уж не узнает никогда.