Вера надежда и любовь. Вот, что связывает воедино три рассказа во времени и нас с вами в пространстве.
1. Казан новый
Зубы жёлтые, как слоновая кость.
Редкие усы над жадной губой.
Незваный гость хуже бремени.
Одной ногой на русской земле, другой в стремени.
Год - одна тысяча триста второй.
Перед иконостасом стоит, подбоченясь.
В шапке нехристь иконы разглядывает.
Исподлобья в Угодника вперясь,
Раскосым весёлым иговым глазом.
Подкрался Никита-плотник незаметно
Со спины басурманской.
В руках на удачу острый топорик,
А в уме неразрешимая загадка:
Как отправить монгола на небо,
Дабы увиделся воочию с праотцами.
Да небось в аду вместе тогда окажемся
За дела кровавые схожими судьбАми.
Уронил топор Никита, передумав,
Звонко об пол инструмент направил.
Николай - заступниче мудрый
Ария еретика всё-таки по щеке ударил.
Вскую стоишь, подбоченясь,
Веру русскую взглядом меря?
Свет хватая щелкой узкою,
С алчностью степного хищного зверя.
Почему жив меня оставил?
Повернулся татарин, слова коверкая.
Боишься, тебя бы заставил,
С жизнью расстаться вечной я?
Я не воин, Никита ответил.
Мне нельзя никого убивать.
Имярек простой русский плотник.
Грех людей попусту в стружку строгать.
Как тот бог, что распят?
Продолжил татарин вопрос.
Слышал, что говорят,
Всемогущ до чудес ваш плотник-Христос.
Истинно. Никита глаголит.
Вот, топор из руки моей взял.
А был бы Иисус наш воин,
Ты бы здесь уже не стоял.
Мой счастливая доля!
так по-русски говорим?
Отблагодарю Христа довольно
И тебя вместе с ним.
Вот, казан новый возьми.
Он всегда, если трудно накормит.
А ты ремесло не бросай, храни!
Плотник уважения достоин!
Гляди, Русь отстроишь.
Вижу царство могучее впереди.
Меня тогда вспомнишь.
И детям расскажешь, совет моя береги.
Бери казан, бери добрый.
Будешь сытым, от голода не умри!
Вот - наша указа новый!
Рассмеялся глазом раскосым внутри.
Купол неба не ангелы, вороны
Воспевали громко мира лазурь.
На четыре света заветные стороны,
Предвещая, затишье от временных бурь.
2. КазAнов
Мельтешит Ромка перед Данилой.
Сказки про город Петербурх рассказывать не впервой.
Насмехаясь, над уставом жизни старинным,
Чтобы забыть скорее родину - Псков родимый.
Год одна тысяча семьсот девяносто второй.
Эх, Данила! Счастья не ведаешь.
Как скобарь ухватился за топорища быт.
Здеся жизни другой богатой отведаешь.
Не боись, со мной будешь весел и сыт!
Ныне всё уже по-иному.
Не топором, как раньше махать.
Впору торговли основы всем споро
Снова с азов постигать.
То карьера! Сам посуди.
Кем был Меньшиков прежде?
Продавал с зайчатиной пироги!
А потом стал Царя надеждой.
Неисповедимы торговли пути!
Вчера лицо ещё в саже.
А теперь сафьяновые на загляденье сапоги.
Для купца капитал важен.
Идут две барышни. Смотри!
Дам урок тебе, в оба гляди.
Ну-ка дай казанок твой,
Ждут нас, однако, барыши впереди.
Сударыня! Шаркая ножкой,
С коробейника прытью.
Позвольте чудо земное,
Немедля открыть вам!
Дамы с удивлением смотрят на нахала.
Pardon? перешёптываются по-французски.
Роман слышит иноземную речь, немало
Не тушуясь, продолжает вперемежку по-русски.
Guten Tag, Mаdам!
Какое чудное сегодня утро!
Вitte, Fraulein!
Приняв за немок, барышень почему-то.
Казан новый, извольте!
Варит и парит, пальчики оближешь.
Лучшей посуды вовек не найдёте.
Не хуже, чем даже в самом Париже!
Француженки возмущённо и решительно
Убегают от странных русских, слыша, вслед настойчивые крики:
"Казан новый! Казан новый!"
Но, не зная русского языка, фривольно трактуют услышанное.
До чего же грубы русские, обидно!
Прямо на улице, не стесняясь, немало
Казановой, называясь!
Гордо! Прилюдно! Бесстыдно!
Знакомиться в галантном веке так не пристало!
Прочь из дикой России.
Где всякий мнит себя Казановой! Хамы!
Ещё по-голландски что-то, хвалясь, говорили.
Без денег нет, увы, культуры!
Результатом Роман не доволен.
Что за жеманные заморские дуры!
Вдогонку плюнул, нахмурив, напоследок брови.
Торговля не всегда накормит?
Смеясь, Данила вопрос оставил без ответа спорный.
А мой казан давно от голода спасает.
Семейное предание загадку объясняет скоро.
Призванию должны не изменять,
Покуда держат руки топоры.
Казан не подведёт, прокормит, как пить дать.
Все плотники мы - КазАновы! Тем и горды.
В Адмиралтейство просится душа.
Мне без труда тоска, никак нельзя.
Уж лучше без гроша, но люба плотника стезя.
Таким уж уродился.
Адмиралтейская игла
Упрямой спицей
Ловила в небе облака.
Заплатки, штопая, в дырявом небе
Северной столицы.
3. "Казанова"
В шутку "Казанова" от фамилии,
Хотя вовсе не любовник-герой,
Зовут Петра КазАнова друзья не по имени.
Он не в обиде, стесняясь немного, видимо.
Год одна тысяча девятьсот девяносто второй.
Петр молодой столяр-краснодеревщик.
Время, правда, такое - всё невесомо.
Сплошной вокруг заграничный маркетинг.
Труд в цене, но не в почёте особо.
Забыли люди красоту.
Еду лишь подавай.
И "рубят деньги" вопреки усердному труду.
Топор уже не кормит, прошлое прощай!
Петр прекрасное чувствует руками.
Дерево послушное, как глина.
Ошибся парень ты веками, говорили,
Как муху мир поглотила виртуальная паутина.
Я-я-я стану с-столяром!
Упрямо Петр заикался.
Советовали - выгоднее брокером,
Но "Казанова" при своём остался.
На производстве мебельном работал,
Мечтал о реставратора судьбе.
Работал с понедельника и до субботы.
Но случай всё решил, а дальше как во сне.
Друг Мишка старый закадычный
С армейских, стало быть, времён.
Имел характер бойкий фееричный.
Ни дать, ни взять народный, пока без зрителей, актёр.
Без денег, но всегда с идеей,
Как деньги выгодно занять.
Опять я Петя на мели! Не выручишь?
Да не проблема! Отдашь, как сможешь, вот возьми.
Но Мишка своего добился.
Замечен - в театре маленькая роль.
В кино в известном сериале отличился.
И вот как Михаил Боярский - Михаил Носков герой!
Петра, однако, не забыл и вскоре вспомнил.
На декоратора для сцены пригласил.
Заметить надо, реквизит достойный
Петра трудами из мебели старинной выходил.
Жизнь человеческая бременем
Податливая словно древесина.
Под топорищем - беспощадным временем
Сгибается не хуже над водой плакучей ивы.
Природа-то мыслит глаголами:
Родить, жить, любить и умирать.
Это человек словно прилагательное
Привык повелительное наклонение, наречиями украшать.
Оттого несоответствие.
Топору дерево никогда не понять.
Природа не любит бездействие.
Ей на красоту для рук бесполезную наплевать.
Это у людей любовь разная.
А у природы одна!
Каждой твари по паре должно быть обязательно.
Для продолжения рода нужна голова.
Читал Петр книгу с удивлением
На даче в детстве про Чингисхана.
Как монголы с остервенением
Беспощадно, жадно, кроваво
Вырывали из груди русских пленников сердца
Узкими кривыми ножами.
И кидали ещё живыми голодным псам
С жёлтыми, как слоновая кость зубами.
Напротив дачи жила девушка Света
С длинными красивыми волосами.
Они как соседи дружили лет пять где-то.
Пока не переехали. Петр после разлуки думал о ней часами.
Сомнения, грёзы и ещё какое-то
Незнакомое чувство - словно вырывали
Из груди трепетное сердце холодными тоски руками
И кидали на растерзание псам - одиночеству с жёлтыми, как слоновая кость зубами.
Петр любил чтение.
Читая, он не заикался.
А когда говорил, особо от волнения,
Даже фамилию назвать свою стеснялся.
Ну что, Петр, будя за сценой сидеть!
Мишка огорошил.
Давай, вместе перед публикой блестеть.
Роль хоть и маленькая, но хорошая.
Д-да я помру от с-с-страха, что ты!
Кто ты, а кто я-я-я?
Надо вытаскивать тебя из этого речевого болота.
Баста! Так дальше нельзя.
Говорят, что сцена лечит.
Раскрепощает, так сказать.
Роль, прямо скажем, небольшая -
На рынке будешь торговать!
А что п-п-продать?
Что хочешь, но свой товар
Подробно должен, описать.
Реклама-двигатель торговли. На репетицию, милости просим, ровно в пять.
Ну, вот казан и пригодился.
Без опоздания явился Петр,
А там ...
Влюблённость стояла одиноко. Удивился:
Светлана? Как ты? Что ты?
Посыпались вопросы.
Улыбки радости полны.
Родился снова Петр,
Как будто детства наступили дни.
Не заикаясь, ровно чётко
И про себя и про казан
Всё рассказал Светлане Петр.
Всё, что я выше написал...
Мне захотелось то же отчего-то,
Казан старинный отыскать.
Не думать о доходе, прочь заботы!
Уехать в Сочи, там сочинять и сочинять!
Но разум шепчет, заикаясь, в страхе:
Что т-ты, ч-что ты!
Возьми топор, держи на взмахе,
Не время отдыхать!
И вот рассказ уже спешит, продолжить
Макар Петрович в мокрой от труда рубахе.
Казанов должен жить опять,
Чтобы талантом землю русскую в работе прославлять.
Новая дата года: две тысячи двадцать пять.