На фото: Кязим Мечиев (1859 - 1945)
СПРАВЕДЛИВОСТИ ВЕРНЫЙ СЛУГА
Во второй половине 1970-х гг. судьба свела меня с чеканщиком из Балкарии Тауланом Хуламхановым. Большой почитатель балкарского поэта Кязима Мечиева, он познакомил меня с его творчеством, а по моей просьбе некоторые стихотворения перевёл прозой. По этим подстрочникам я тогда же сделал переводы поэтические. Предваряю их кратким очерком о жизни и творчестве великого горского поэта.
Кязим Мечиев - основоположник балкарской литературы. Поэт родился в 1859 году в ауле Шики Хуламо-Безенгиевского ущелья (Терская область Российской империи), в семье кузнеца Бекки. Ребёнок был хром от рождения. Там, где по горскому обычаю мальчика с семи лет обучали владеть конём, стрелять из ружья, быть смелым и проворным, где военное воспитание имело огромное значение, такой «ущерб» не мог не ранить детскую душу. Однако он же во многом и определил выбор жизненного пути. Беки отдал хромого сына на обучение местному эфенди. Через три года Кязим поступил в Ласкенское медресе, среднюю духовную школу. После её окончания он вернулся в отчий дом. Оставаясь помощником отцу в кузнице, он не хуже местного эфенди толкует «тёмные», написанные на арабском языке, суры Корана, ведёт духовные беседы со знаменитым безенгиевским учёным эфенди Бёзюланы Чепеллеу. Под его руководством изучает персидский язык, знакомится с философскими трудами Аль-Беруни и даже напишет трактат «Поучения о чистоте человеческого тела и духа». В библиотеке наставника Кязим найдёт книги великих восточных поэтов, а вскоре и сам начнёт писать стихи на родном языке, записывая их буквами арабского алфавита. Этому учёному эфенди он покажет свои первые поэтические опыты, среди которых был и перевод на балкарский язык дестана туркменского поэта Моллы Непеса «Сказание о Зохре и Тахире». Кязим Мечиев становится известен среди учёных мусульман Северного Кавказа, а труды молодого религиозного философа и поэта в 1896 году будут изданы в Темир-Хан-Шуре отдельной книгой.
В 1903 году шикинцы снарядят благочестивого сына кузнеца Бекки в его первое паломничество (хадж) к святыням Ислама, в Мекку. Возвратится он с белой чалмой хаджи и с двумя хурджунами книг. Вскоре он напишет поэму «Иман-Ислам» – о чудесном рождении и божественных откровениях пророка Мухаммеда.
Популярность стихов Кязима растёт, их передают из уст в уста по всей Балкарии и Карачаю. Многие стихотворения становятся народными песнями. Вершиной его творчества этих лет стала поэма «Раненый тур» – по оценке известного балкарского поэта Кайсына Кулиева, одно из лучших произведений всей горской поэзии.
Уже в преклонном возрасте, в 1910 году Кязим вновь отправится на Ближний Восток, на сей раз – с чёткой целью углубить свои знания и, по возможности, пополнить свою библиотеку. Он посетит Мекку, побывает в Багдаде и Стамбуле, прослушает курсы лекций в знаменитом медресе Омейядов в Шаме (Дамаск) и в Каирскои университете. Со времени этих путешествий он начнёт работу над философско-лирической поэмой «Бузжигит», в которой добрым словом помянёт своих великих учителей – Низами и Навои, а о стихах своего любимого лирика Физули напишет:
Как над могилой брата,
Я плакал над строкой.
Октябрьскую революцию поэт встретит почти 60-летним стариком, а 85-летним старцем отправится в изгнание вместе со своим народом. Умер Кязим Мечиев в 1945 году в Талды-Курганской области Казахстана. Только через 50 с лишнем лет (в 1999 г.) благодарные земляки поэта смогли перевезли его останки в столицу Кабардино-Балкарии г.Нальчик и предать их родной земле.
***
Ещё не горы – одинокая скала,
Не срубишь дома с одного ствола,
Не скоро заживёт от сабли рана,
Но от любви – не жди, чтоб зажила.
1890
ДЕВИЧЬЯ ТОСКА
Сосед, я вижу, как дымок
Восходит над твоей оградой,
Но до тебя мой путь далёк,
Как от Чегема до Багдада.
От брата и отца твоих
Терплю с тобой разлуку злую.
Уж много с гор сошло воды
С тех пор, как по тебе тоскую.
И двери дома твоего
Мне как стена – всегда глухая!
Так грешным душам никогда
Не достучаться в двери рая.
1890
***
О, юность, ты была стрелою!
Я выпустил тебя, стрелу.
Ты скрылась за какой горою,
В какую врезалась скалу?
О, юность, ты в весенней тайне
Прошла, как взмах фазаньих крыл.
А может, и была той ланью,
Которую я сам и подстрелил?
1910. Багдат
ПЕСНЯ ОХОТНИКОВ
Заметелены тропы в горах,
Леденеют усы, став грубей.
Абсаты* не зарежет нам путь,
Мы с орлами поспорим. Хей!
Если тень орла легла на тропу,
Значит ждёт нас удача на ней.
Не страшась над ущельем идти,
Мы с пути не своротим. Хей!
Круторогих мы туров найдём,
Позабудьте усталость скорей!
Если даже лавины сойдут,
Мы пред ними не струсим. Хей!
Дома дети и жёны нас ждут.
Да вернёмся с добычей своей!
Не сердца, а усы наши – лёд.
Скользких круч не боимся мы. Хей!
Да, трудны и коварны пути,
И под снегом там сотни смертей.
Пусть погибшему сложат песнь,
Чем, как трус, он вернётся. Хей!
Вот и тень орла коснулась тропы,
Значит ждёт нас удача. Смелей!
Если даже лавины сойдут,
Мы пред ними не струсим. Хей!
1918
___________________________
*Бог леса и зверей
ПЕСНЯ МАТЕРИ ОХОТНИКА
Ты ушёл на охоту за туром,
Сердце гложет тревога, мой сын.
Боже! Дай на охотничьих тропах
Избежать ему снежных лавин!
Разыгрались, сыночек, метели,
Сердце жжёт непрерывно тоска.
Скалы чёрные обледенели,
А тропа ледяная – узка!
Снежным утром, сынок, мы простились.
Много слёз в материнской судьбе…
Уж не ждёт ли тебя с кровной местью
Враг нещадный на этой тропе?!
Я просить Абсаты не устану,
И молю, в сердце боль затая,
Чтоб глядел на тебя добрым взглядом,
Ты ж последняя радость моя!
Нынче горы, сыночек, суровы,
Воет вьюга всё злей и сильней.
Лучше мне умереть в этой доле,
Только б смерти не видеть твоей!
1912
***
Залетевший во двор воробей - пташка Бога! -
На тебя, затаившись, смотрю я с порога.
Хоть и голоден ты, да не в рабстве, мой друг,
Ни господ в этом мире не знаешь, ни слуг.
1902
ИШАКУ С НАТЁРТОЙ СЕДЛОМ СПИНОЙ
Праведна сила ишачья,
Да грешно молоко, говорят.
Тебя запрягут, бедолагу,
И тут же стегнуть норовят!
Обойтись без тебя не могут
В хозяйстве горцы никак.
Но говорят про плохого:
«Плох человек, как ишак».
Нет камней на дорогах горных,
Где б ступить ты копытцем не смог,
Где бы ты не прошёл, наверно,
Нет в ущельях таких дорог.
Как же ты терпелив, бедняга!
До чего ж твой хозяин плох!
Если б он тебя не изранил,
Род бы, что ли, его иссох!
И печален ты, лопоухий,
Претерпевший душевную сушь,
Ты ведь тоже, хлебнувшая горя,
Одна из несчастных душ.
Стих мой твоих ранений,
Конечно же, не исцелит.
Но всё ж, тебе сострадая,
Кязим с тобой говорит.
Пусть языка не знаешь,
Чтоб речи мои понять.
Хочу хоть сердечным словом
Тебе облегчение дать.
1912
***
Чарыки б вечные достать,
Тогда б не знал в пути забот.
Коня б крылатого взнуздать:
Он быстро к счастью донесёт!
Чтоб сшить чарыки на века,
Такую кожу где найти?
Где взять крылатого коня,
Чтоб смог до счастья донести?
1912
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Как скала из алмаза, тверда
Справедливость, и с ней несогласным
Её крепь не сломить никогда –
Даже смерти она неподвластна!
Чем бахвалитесь, баи, бии?
Что хоромы у вас золотые?
Не помогут мошны вам тугие:
Все уйдём мы в миры иные!
Справедливость же, нет, не умрёт,
Ни огонь ей не страшен, ни лёд.
Её меч ни один не берёт,
И кинжал от неё не спасёт!
Побеждала она силачей,
Презирала она палачей.
И под гнётом тюремных цепей
Никогда не боялась царей.
Так сказал вам Кязим хромой.
Пока смерть не пришла за мной,
Был и буду я каждой строкой
Справедливости верным слугой!
1912
Статья и стихи опубликованы в моей книге "Тайная забота" (М.: "Триумф", 2015)