Александр Кашин Утром встретил петуха...

Кашин Алаф
      Мои отношения с юмором складывались всегда как-то странно. Вроде бы и понимаю юмор, и ценю шутки, и с радостью готов слушать анекдоты разные... Но когда пытаюсь шутить сам, то не вижу на лицах широких улыбок, не слышу смеха взахлёб. Читаю друзьям свои "юморные" стихи, а они мне говорят: как-то грустно становится от твоих шуток... В чём дело? Вот - смотрите сами.


НЕОБЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ, СЛУЧИВШЕЕСЯ СО
МНОЙ МИНУВШЕЙ ОСЕНЬЮ В ДЕРЕВНЕ БАКАНОВО

Уром встретил петуха.
Он мне крикнул: ха-ха-ха,
Здравствуйте, товарищ Кашин!
Позабыв свои грехи,
Я всю ночь читал стихи
И не чьи-нибудь, а Ваши.

В них такой талант сокрыт,
Что несущиеся куры,
А они у нас не дуры,
Даже плакали навзрыд.

Скотный двор, товарищ Кашин,
Оценил Ваш дар могучий.
Вечерком споём и спляшем.
Ждём Вас у навозной кучи.

Только лишь луна взойдёт,
Соберётся разный скот –
Сразу к нам спешите.
Очень будут при луне
Ваши опусы в цене.
А пока – пишите!

* * *   
Плыл месяц, загривок выгнув.
А я всё летать хотел.
Однажды напрягся, подпрыгнул
И, надо же – полетел.

Как славно-то... Выше, выше –
Легко обхожу грозу,
Не вижу уже и не слышу,
Что делается внизу.

И, вроде, совсем не страшно.
Ну, может быть, только чуть-чуть.
Уверенно и отважно
Исследую млечный путь.

Вселенную всю пронзаю.               
От радости – сам не свой.
Но дальше-то что? Не знаю.      
Пора бы уже домой.

О, ужас! Нет сил развернуться –         
Барахтаюсь в звёздной золе.
Скорей бы, скорей проснуться.
Как хорошо на земле!

* * * 
Повсюду мусор, лопухи…
а мне – плевать.
Поел, поспал, сложил стихи
и – прыг в кровать.
Проснулся – те же лопухи,
бурьян, крапива.
Опять сижу, пишу стихи,
глотаю пиво.
Но думка, долгая как нить,
не утихает:
ведь мне никак не прокормить
себя стихами.
Устал сидеть, как истукан, –
меняю позу.
Приму ещё один стакан –
возьмусь за прозу.

* * *
Мы все уходим в мир иной,
Идём рядами тесными.
Одни уходят в жгучий зной,
Другие в дождик проливной,
А кто – и в праздник, с песнями.
И каждый унесёт с собой,
Что предназначено судьбой,
Что в жизни приобрёл.
Один несёт свои дела,
Другой в чём мама родила
Примчится, как орёл.
А кто тропинкой грязною
Несёт болезни разные…

Однажды в суете земной
Он приоткрылся предо мной,
Тот пресловутый мир иной.
Туда я сунул нос.
Чертей пирующая знать
И ангелов святая рать
Наперебой хотят узнать,
Что я с собой принёс.

Тут долго думать я не стал,
Чуть-чуть на цыпочки привстал
И, из-за пазухи достав,
Швырнул свои стихи им.

Какой же там всклубился чад!
Орут, скандалят и галдят,
Как будто высыпался яд
В загробную стихию.

* * *
Звезда упала за лесом где-то.
Пошёл искать я свою звезду.
Шатался долго. Искал всё лето.
Под осень понял, что не найду.

Озябший ветер срывал одежды,
Дождём колючим хлестал лицо,
Когда без всякой уже надежды
Я на родное ступил крыльцо.

Ты улыбнулась светло и ясно,
Как будто был я  с тобой всегда.
Искал не там я. Искал напрасно.
Грустила дома моя звезда.

Весной за лесом сияют звёзды.
Цветной завесой пылит заря.
Друзья, любите родные гнёзда
И не шатайтесь за лесом зря.

* * *               
В августе падали звёзды.
Я их пытался считать.
Думал, покуда не поздно,
Счастье своё подлатать.

Очень оно износилось,
Поистрепалось за жизнь.
Звёзды конями носились –
Только за стремя держись.

Звёзды скакали, как лани.
То-то была благодать…
Но почему-то желаний
Я не успел загадать.

Видно, с истрёпанным счастьем
Век коротать суждено.
Это неплохо отчасти.
Так мне дороже оно.

* * *               
Упала случайность, но… закономерная.
(Известно – в природе случайностей нет.)
«Ага… – догадался я, – это, наверное,
Свалился мне с неба желанный ответ».
Бедняжка ушиблась, едва шевелилась.
Она чуть живою была,
Однако за поздний визит извинилась
И с тихой улыбкой, скажите на милость,
Куда-то меня позвала.
А я не пошёл. Я устал в этот вечер.
Безумно хотелось прилечь.
Решил отложить долгожданную встречу,
Чтоб сбросить усталость с натруженных плеч.
А утром хватился – случайность исчезла,
Пропала… Простыл её след!
С рыданием рухнул в разбитое кресло –
Теперь никогда не узнаю ответ
На главный вопрос: для чего я родился,
О том ли веду свою речь?
Зачем же вчера так нелепо рядился,
Так глупо судьбой своей распорядился?
Случайности надо беречь!

* * *            
А не рвануть ли в Японию мне,
Чтоб побродить по восточной стране,
Где океан тяжело и устало
Бьётся волной в низкорослые скалы,
Где не едят экзотичные фрукты,
А обожают лишь морепродукты,
Утром и вечером рыбу жуют
И потому очень долго живут?

Нет, уезжать, безусловно, не стану.
Да и расходы мне не по карману.
Ветры меня по Отчизне носили,
И не намерен я рвать из России.
Долго ли, коротко ль топать по жизни –
Я не готов ещё к собственной тризне.
Здесь проживу лет, пожалуй, до ста.
Мне интересно, и я не устал.

Вижу улыбки? Вам трудно поверить?
Жаль, не успеете это проверить –
Вы уже будете в мире ином…
Так что – скорее, друзья, за вином!

* * *               
Вы знаете, меня зовут в Израиль.
Но я в Израиль ехать не хочу.
Я буду там всегда тоской изранен.
Никто меня не хлопнет по плечу,

На улице подвыпивший бродяга
Куда-нибудь подальше – не пошлёт…
На кой сдалась мне эта вся бодяга?
Зачем мне этот дальний перелёт?

Ещё зовут меня уехать в Штаты,
Где, говорят, житуха – просто рай.
Пошёл он к чёрту звёздно-полосатый
Сияющий рекламами сарай.

Мне говорят – у немцев автобаны,
Во Франции – лазурны берега,
А вот в Италии… пристали, как бараны.
Мне только Родина мила и дорога.

И я сказал, чтоб больше не просили
Меня уехать в дальние края.
На свете нет земли прекраснее России.
Россия – это родина моя!

* * *
Недавно покинула память меня.
Сказала: пройдусь ненадолго.
Ушла и пропала средь ясного дня,
Исчезла, как в стоге иголка.
Искать бесполезно. Всё сразу забыл.
Зачем? Почему и откуда?
Вчера ещё шустрым и радостным был,
Всё помнил и всех беспредельно любил,
А сделался сразу – зануда.

Шло время. И я постепенно привык.
Но понял лишь только сегодня,
Что память – нахальная сводня,
Что сделался я в тот нечаянный миг
Свободным, как ангел господний.
Взираю на всех горделиво –
Довольный, блаженный, счастливый.
Всегда со мной радость сквозная:
Не помню, не видел, не знаю…

* * *
Был суд. Оказалось – я грешен.
Был брошен мой грех на весы.
И гирей был уравновешен,
Как будто кусок колбасы.
Присяжных архангелов мудрая рать
Крылом начертала вердикт – покарать!

Пронзала всё тело безумная боль –
Кошмарные, адские муки.
Угрюмых чертей перекатная голь
Размяла косматые руки:
На раны лила раскалённую соль –
Огнём развлекалась от скуки.

Бедняги измучились шибко
В работе такой непростой.
Однако судебная вышла ошибка.
Выносится новый вердикт: я – святой!
И поясненья при этом,
Такая, мол, участь поэта.

Скажите, зачем мне всё это?

* * *
Грешен, грешен, грешен.
Грешен много раз.
Был давно повешен
Господом приказ.
Чёрным в нём по чёрному
Чёрные слова:
Мне, в грехах упорному,
Сохнуть, как трава.
А потом, иссохшему,
Пламенем гореть.
Никогда, усопшему,
Райский сад не зреть,
И не пить там кружками
Коньячок и мёд,
С милыми подружками
Не плясать фокстрот.

Каяться уж поздно-то,
Коль всю жизнь грешил.
Видно в преисподней так
Дьявол порешил.

МОНОЛОГ СОСЕДА

Стынут руки. И ноги тоже.
С перебоями сердце бьётся.
А в углу с безобразной рожей
Чёрт кривляется и смеётся.
Как попал он, подлец, ко мне?
На каком прискакал коне?
Двери заперты. Окна – тоже.

Я бутылку в него швырнул.
До чего же противная рожа!
Увернулся гад. Ну и ну…
Начинает копытом бить.
Ты сосед. Ты меня поймёшь.
Не могу ж я совсем не пить.
Развелось их, ядрёна вошь…

* * *
Двери захлопнулись передо мной
В Богом обещанный рай.
Что там таится за мрачной стеной?
Трещинки в этой стене – ни одной.
Что это? Жизненный край?
Падай здесь и умирай?
Да, не желаю! Хотя бы одну
Трещинку всё же найду.
Если за стенку и не попаду,
То хоть глазком загляну.
И заглянул. До чего же обидно –
Серый безрадостный свет…
Даже травинки зелёной не видно.
Там ничегошеньки нет.

* * * 
Мелькнула мысль и сразу потерялась.
Куда пропала? Не могу найти.
О, эта старость, гаденькая старость!
А мне казалось – нам не по пути.
Так нет же, тянет на свою тропинку.
Не разбежаться, не помчаться вскачь.
Подкралась незаметно, под сурдинку.
И никуда не денешься, хоть плачь.

Напрасно прохиндеи уверяют,
Что старость – время благостных утех.
Она свои утехи ковыряет
Украдкой – то у этих, то у тех.
А, впрочем, может быть, они и правы.
Пора утихомириться. Пора
Смотреть, как сад цветёт, как никнут травы,
Как мельтешит у дома детвора.

Да вот боюсь – от благости такой
Я быстро вечный обрету покой.

КОРАБЛЬ ДУРАКОВ

Коль заботы укачали,
Покатился камнем вниз,
Утоли своя печали –
На кораблик возвернись.

Там все пляшут и хохочут,
Нет друзей и нет врагов,
И плывёт, куда захочет,
Тот корабль для дураков.

На корме растут бананы,
По бортам цветёт миндаль.
Пассажиры, как бараны,
Устремляют взоры вдаль.

А за далью – снова дали…
И печалятся вдали
Те, кто это увидали:
Босх и Сальвадор Дали.

ЗАВИСТЬ

Есть на свете девка-зависть,
Хочешь – верь, а хошь – проверь.
Чуть замешкался – заставит
Притворить за нею дверь.
Если спросишь, робко глядя:
Слушай, девка, ты к кому? –
Не ответит, но присядет,
Обустроится в дому,               
Дверь прижмёт ногой потуже,
Подождёт до темноты…
Был ей кто-то очень нужен,
Оказалось, это ты.

Как она тебя изгложет!
Станешь сухонький и желчный.
И никто спасти не сможет.
Зависть – вся твоя. Навечно!

НЕБЫТИЕ И ЖИТИЕ

Постигнув тайны мирозданья,
Уйду, скорбя, в небытие*.
И старцы юным в назиданье,
А всем безумцам в наказанье
Моё напишут житие*.               

Небытия не существует, –
Философ мрачный изречёт. –               
Ты не морочь людишек всуе*.
Коль нет тебя, то ты не в счёт.
Забудь, что жил на свете белом,
Забудь, как жизнь прошла твоя.
Она мелькнёт слепым пробелом
В строке из книги бытия*.

Пробел!? Позвольте, это мало!
Я что, зазря махал мечом?               
Ведь жизнь моя существовала.               
Побед и бед за мной – навалом.
И жертвой был, и палачом,               
И всё мне было нипочём!
Так пусть – хотя бы интервалом
Меж строчек книги ни о чём.

И попрошу не одинарным, а двойным!
А впрочем… «всё пройдёт, как с белых яблонь дым».
________________________________
*Житие – повествовательный жанр церковной литературы, в котором описываются жизнь и деяния святых.
*Бытие – центральное философское понятие. В самом широком смысле – существование.
*Небытие – отсутствие, отрицание бытия. Несуществование. Несуществующая реальность.
*всуе –(устаревш., книжн.) без необходимости, зря, напрасно.


* * *   
Известно: жизнь – театр. Мы в ней – актёры.
Вы спросите, кто я? Наверно, шут.
Несёт меня мой рваный парашют,
Несёт сквозь бутафорские просторы.

Я – высоко. Мне всё отсюда видно.
Вон прима-балерина. Ей обидно
Отдаться режиссёру просто так…
Вон клоун. Все считают – он чудак.
Вон трагик на себе сорочку рвёт.
Вон рыцарь ломится: Вперёд! Вперёд!
Вот на скамье рыдает робкий лирик.
Вот желчью захлебнулся злой сатирик.
Любовник тянется к прекрасной даме,
Устало тискает её годами…

Я, пролетая, вижу, слышу, знаю.
Прикрытая истрёпанным зонтом,
Душа моя – пробоина сквозная.
Вы смейтесь! Громче смейтесь над шутом.

* * *
Когда я буду умирать,
Предельно старый и поникший,
Невесть откуда вдруг возникший
Присядет ангел на кровать.

Я удивлюсь, конечно, очень.
Всю жизнь твердивший: Бога нет, –
Соображу – Он шлёт привет
И хочет заглянуть мне в очи,

Чтоб убедиться и понять:
По-прежнему ли я уверен,
Что нет Его, и не намерен
Ли убежденья поменять.

Смеяться вроде бы грешно.
На смертном ложе не смеются.
Смогу лишь только улыбнуться
И прошептать: я всё равно…

Но не успею кончить фразу.
Всплеснёт крылами ангел сразу,
В сердцах с размаху хлопнет дверью.
Я всё же выдохну: …не верю!

* * *
Мне твердят, что пора помолиться,
Ведь у каждого рыльце в пуху.
Вроде добрые, умные лица,
А такую несут чепуху.
Если сам принимал все решения,
Ненавидя, смеясь и любя,
То зачем же мои прегрешения
Ваш Господь будет брать на себя?
Нет, грузить я Его не намерен.
Сам грешил – сам во всём разберусь.
Вы молитесь… Но я-то уверен:
Это мой, а не чей-нибудь груз.

* * *
Когда соберутся враги воедино
И двинутся грудой громадной навстречу,
Прекрасна батальная будет картина…
Не всех я убью. Кой-кого – изувечу.
Нет, я не громила, я просто мечтатель
Без страха, конечно, но не без упрёка.
И зная меня, ты смеёшься, читатель,
Как будто к тебе прилетела сорока,
Как будто раскинулось море широко
И парус белеет вдали одинокий,
И скачет по скалам Пегас одноногий.

* * *
Нет! Больше стихи сочинять не могу.
Не стану. Не буду. Довольно.
Дарю эту участь не другу – врагу.
Не мне – пусть ему будет больно.

Анапест и дактиль, катрен и сонет…
Все формы и рифмы – исчерпаны.
И стало понятно, что я не поэт.
Иное мне было начертано.

Землицу пахать завещала мне мать
Да избы рубить – чтоб с размаха,
Чтоб к вечеру руки с трудом поднимать,
Чтоб солью от пота – рубаха.

Мужицкое ль дело копаться в словах
И мучиться над заморочками?
Пусть будет свободна моя голова.
Довольно! Прощаюсь со строчками.

* * *
Не ценил я до сих пор
Ни равнин, ни снежных гор,
Ни ручьёв, ни тихих рек –
Был обычный человек.
Жизнь катилась поэтапно:
Школа, ВУЗ, работа и…
Вдруг вчера прозрел внезапно
С этими заботами
И увидел очень ясно,
Как всё сущее прекрасно!

Затрещали жизни нити –
Сразу сделался ценитель!