Свежести печальной мановение… загрустил обиженный старик.
Светит день весенним примирением, а он сердцем, намозоленным, поник.
В океане синего бездонья, где бы руки распахнуть: … лечу!!!
старичок обвис от недоверия и подставил сердце палачу.
Дома телик гноем бед сочится… иль бесстыдством светит напоказ.
Старику бы радостью забыться – вон, весна! пришла в который раз…
вскинуться б любовью недопетой, ощутить весеннего настой…
- сам с собой сидит, и сердце где-то, и забылся в думе глаз слепой.
Он глядит, но ничего не видит… перед ним не солнца тёплый лик,
он уже успел себя обидеть и простить за горе на двоих,
век прожил… не захотел скитаться, даже шаг не сделал за порог…
дом берёг, и не в чем признаваться… да грешил, но делал всё, что мог.
Не в чем каяться… бывает ли такое? Перед взором высь из забытья
и на ней, что галки на заборе, правильные скучные года…
Никогда и не сбылОсь, чтоб пламя… в безрассудстве… сердце распаля…
- жил да был… коптил себя без пламени… всё прожил до самого до дна.
Издержал без страсти, без участья золотое время… а зачем?
слышал иногда, как эхо, счастье и боялся перемен.
Верил обиходу и обычаям, терпеливо планы выполнял…
принимал тоску за безразличие, в суете себя не понимал…
ждал он всё-таки… за скудость, за старание и ему сквозь заволочь тоски
приоткроется чудесное страдание, где накоплены красивые мечты
…и тогда… он улыбнётся лету и почувствует усталым телом грусть,
и придёт, как песня недопетая, та, к которой брёл он наизусть.
И сама … отринет увядание, и наградой сделается всё
за немое жизнью обладание, за живое жизни естество.
Ведь не зря приходят в сердце вёсны… будоражат и любить зовут…
старику уже не надо счастья – только б забытья таких минут.
Вы его не окликайте, пусть поверит…
даже в немощи своей:
юность рядом и всегда за дверью, когда веришь в правду без затей…
когда сквозь утраты видишь… сколько же в нёй счастья не сбылось…
и, наверное, тебя обидели… а, быть может, просто не срослось.