Как обычно под вечер, поселковые забулдыги выпивали в кочегарке - резались в картишки по мелочи под дешёвый портвешок… Кто-то сжульничал, и понеслось – тут же началась потасовка!..
К тому же, табуретом разбили не только чью-то буйную головёнку, но и тусклую лампочку. Когда маленько успокоились и зажгли свечной огарок, на заплёванном полу обнаружился бесчувственный Васька, безобидный мужичок, которому сегодня явно не повезло. Башка его была пробита бутылкой с остатком бормотухи, смешавшейся с ручейками крови на полуседых слипшихся волосьях.
Кто его звезданул по темечку, осталось загадкой гоп-компании, но Васька, как ни пытались собутыльники осуществить реанимацию, не подавал признаков жизни – даже не реагировал на розовое пойло, а уж он-то никогда не упускал спиртное мимо солощего рта!
Наиболее шарящим в медицине считался в местных кругах санитар морга с кликухой Синец, авторитетно заявивший опосля осмотра и приёма внутрь очередного стакана портвешка, что Ваську «конешна жаль до опупения», но друган нечаянно дал дуба и мы все можем пойти по статье за мокруху.
Потому выпили ещё за помин Васькиной души – да отнесли тело к поленнице гнилого горбыля около автобусной остановки, будто бы он сам там и помер!.. И «скорую» вызвали, всё по уму.
А утром последующего дня, отправившийся на работу Синец, столкнулся в автобусе с жёнкой усопшего другана. Она уже была в чёрном платке и за руку тащила сопливого шкета в сером широченном свитере, в свисающие рукава которого тот то и дело шмыгал носом.… В левый – правый, в правый – левый!..
Синец, слегка заквашенный пивком со вчерашнего, аж зажмурился, чтобы не так мутило от мелькания рукавов пацана, но уступил место бабёнке – как-никак мужчина, едрить твою мамку! А она сынулю на обшарпанное сиденье пристроила, - да ладно, махать крылышками хоть перестал.
А мамка шкета, смазливая, но чуток потрёпанная баба-ягодка, затараторила, что вчерась к ним на хату наведался участковый Амбал с расспросами о ейном Ваське, помершем прям за остановкой.
Участковый приходился племяшом Синцу – он не потреблял спиртное, как родной дядька, зато сидел на химии и качался в городском спортзале, наращивая непомерные мускулы. И к этой Васькиной жёнке, пусть и старше его на червонец с лишком, имел мужскую слабость, о чём в посёлке знали все. Да и сопливый шкет, понятно, походил мордахой на Амбала, законный супруг ведь давно списан в импотенты…
Вот так и вышли вместе Синец с вдовой и мальчонкой из автобуса и зашагали, обходя больничку, к отдалённому зданию морга. Там их ждал сюрприз – участковый Амбал на сверкающем красавце-джипе с гордо реющей, как положено, георгиевской ленточкой на никелированной антенне. Похвалиться, видать, решил перед зазнобой и бедным родственником только купленной иномаркой…
Надо пояснить, что в «мертвецкой», следуя местному жаргону, частенько баловались спиртягой – накануне полночи квасили санитар, сторож и кастелянша Зося, дородная бабища, способная выжрать больше любого мужика.
Она давно страдала от женской неудовлетворённости и одиночества – друзья и подруги отсутствовали, в церкви отдушину тоже не находила, так как тамошние служки внимания, как на женщину, ну, никак не обращали!
Пристрастилась, значит, страстная кастелянша пить горькую в мертвецкой и потянуло её, по-тихому, мертвяков голеньких мужеского полу в холоде последнего приюта разглядывать! Напьются собутыльники – рогами ткнутся в банку килек, а Зося шасть к покойникам, и что там она вытворяет, никому не ведомо – мёртвые-то молчат.
Но тут случилось нечто! Только глянула она на новенького, тощего мужичонку с разбитой башкой, но с исправно торчащим – сами догадайтесь чем! – как тот открыл мутные глазки и еле слышно прошептал: « Пить… Сестрёнка, пить…» Живучим оказался Васька, недоглядели менты и медбратия!
Чуть с ума не сошла дородная «сестрёнка», если бы не больничная закалка, подкреплённая лошадиной дозой алкоголя! Эх, вот же он, долгожданный!..
Когда Синец открыл своим ключом двери, то вновь прибывшие лицезрели душераздирающую картину: на могучих руках кастелянши возлежал в длинной женской кофте - из-под которой нелепо торчали хилые волосатые ножонки с казённым номерком - бывший покойник Васька, и занюхивал халявный выпивон огурцом, а сама она, в одном ярком и огромном лифчике с внушительными дынями, влюблённо глядела на воскресшего мужчину! Её мужчину!!!
По бокам, в объедках на неприбранном столе, мирно похрапывали санитар со сторожем.
Первым в обморок грохнулся Амбал, следом завыла и сползла без чувств на пол Васькина жёнка. Дико вскрикнув, Синец рванул с перепугу обратно на улицу, на выходе не вписался в металлический косяк и с разбитой харей успокоился на входе в родное заведение.
Лишь сопливый шкет, помахивая безразмерными рукавами мрачного свитера, деловито переступив через батьку-участкового, взял со стола смятую пачку сигарет – вытащил оттуда окурок, щёлкнул зажигалкой, затянулся и, медленно с наслаждением, выпустил струйку ароматного дыма в потолок.