В забытой богом деревеньке,
В одном именье старых лет,
Играя, ползал на коленках,
Ещё такой смешной поэт.
Ни раз, спуститься на колени
Ему приказывала жизнь,
Но в это золотое время,
Карачки- был его каприз.
Он стал смешон и жалок позже,
Гонимый обществом, мой друг,
Он в руки брал кареты вожжи
И покидал весь светский круг.
Его отнюдь не понимали,
Шутили колко за спиной,
Он был рабом своей печали,
Во сне молился ей одной.
Поэт любил не так как нужно,
Шаблонно не умел любить,
И это свойство, обнаружив,
Старались дамы погубить.
Он жил в своём отдельном мире,
Презрев нотации и фарс,
Он словно был мишенью в тире,
Но сколько душ стихами спас.
И он писал стихи живые,
Но каждый, кто их в руки брал,
Сначала видел их немыми,
А позже с ними оживал.
Но их ,однако, не ценили,
Никто их нежно не хранил,
Сердца читавших зацепили,
Но стали строками могил.
И вот прошли сомненья моды,
Промчалось много, много лет;
И царь сказал, и глупый лодырь:
«Какой чудесный был поэт»
Он жил, страдая от безволья,
Он свет на мрачность дней пролил,
Лишь после смерти стал героем,
Оставив сердце из чернил!