Там каждый год весной цвели сады -
И белый дым окутывал местечко.
Там сладок вкус колодезной воды,
Там тихий разговор субботних свечек.
Там по утрам концерт вели грачи
На тополе за старой синагогой.
Свои есть мудрецы и ловкачи -
Но все равны пред временем и Богом.
Там вечности отсчёт вели часы -
Их вечно чинит часовщик сутулый.
И гриву, всю седую от росы,
Своей кобыле чистит балагула.
Там в русской печке с чолнтом чугунок
Там на окошках шторки кружевные.
Там знают все, что бедность - не порок:
Биндюжники, сапожники, портные.
Там тяжело работают за грош -
Но всё же верят в Господа упрямо.
Иврит - для Бога. Дома - "мамен лошн".
Тот, на котором в детстве пела мама.
Картинка та теряется вдали:
Мурчит на печке рыжий кот-подкидыш,
И куры сонно роются в пыли,
И даже лошадь понимает идиш.
Ах, эта речь певуча и нежна.
Но все мы здесь - у времени гостями...
А над местечком полная луна
Пьёт тишину из вечности горстями.
И нет ещё предчувствия невзгод
И нет пока причины для кошмаров...
Но вот - проклятый 41 год,
И яблонь дым сменяет дым пожаров.
И взорвана в июне тишина.
И в тлен ушли - их больше не увидишь.
И никого не пощадила та война -
И даже лошадь, знающую идиш.
30/03/15
Мих@ил Б@тяня Б@р@нчик
* мамен лошн - язык мамы (идиш)