Теличко И. И. ,моему дяде,
участнику Великой
Отечественной войны
посвящается
Марш по мукам пехотинца есть движение фронтов,
Дядю Ваню, украинца, он провёл путём боёв.
Воля сделалась стальною, сила - грубым кулаком,
А любовь смешалась с болью до победы над врагом.
Не за звание героя шёл в атаку, зубы сжав,
Автомат наизготове на противника держа.
А в груди, в какой-то точке, цвёл черёмуховый сад,
По - над речкой, на мосточке, мать смотрела на закат.
И такой он был прекрасный под напевы соловья,
Ярко-розовый, глазастый, любый каждому не зря,
Цвета крови, цвета нови, цвета радости земной,
Весь наполнен тишиною, близкой, внятной, дорогой.
Это всё в груди лежало, неприметное извне,
Мячик, прятки, догонялки притаились в глубине.
И без них не жить на свете, не дышать, не преуспеть,
Детским Родины приметам на войне пришлось доспеть.
Поспевали, опадали всё по сердцу, по душе,
Ни войны не признавали, ни убийств, ни грабежей.
Хоть и жизнь была без неги, без обилия в дому,
Но во всех делах успехи так и ладились к нему.
А друзья, костёр, ночное, а купанье лошадей?
Невозвратное, родное важно в памяти людей.
За потерянное детство, за случайный поцелуй
Шёл Иван за всё расчесться
посреди смертельных пуль.
Плачь - терял он кровь и силы, и ликуй –
он был герой!
Казахстан, потом Россия, Украина - за спиной!
Дальше, дольше, дальше, дольше,
позади спасённый мир!
Он по Чехии и Польше, по Карпатам походил.
И до логова добрался, где фашист ещё живой,
Как умел, сопротивлялся, дом отстаивал родной.
Вроде стал он тоже правым, насмерть бился и стоял,
Но Иван ему расправой до победы угрожал.
Ландсберг, Франкфурт, до Берлина шла война
за боем бой,
Май. Свершилось. Но не сразу он отпущен был домой.
- Канцелярские секреты - приказали- изучай!
Пехотинцам документы без ошибок заполняй!
Поместили почти на год для работы за столом,
А душа писала рапорт: от любви горит огнём.
Покорённый юной Бертой, по - немецки лопотал,
Поначалу безответно. И по-русски обнимал.
Молодёжь вдруг стала зрячей в ту далёкую весну.
И симпатией горячей зачеркнула всю войну.
Говорили, говорили больше руки да глаза,
До победы ведь дожили – стало можно, что нельзя.
Время шло. Работал писарь, завершал свои дела,
Там, в Ландсберге, дочку Лизхен ему Берта родила.
Слёзы счастья и несчастья. Как прощались, был закат,
И пришлось ему признаться: тянет Родина назад.
Обменялись долгим взглядом. Он уехал на восток.
Тут и горе, тут и радость. Но иначе он не мог:
Дома мамка, две сестрёнки, брат Николка без отца,
Да родимая сторонка ждали бывшего бойца.
В сорок пятом путь солдатский был окончен,
а в шестом
Наш солдат пришёл с победой в Казахстан,
в родимый дом.
Рано поутру приехал. Стукнул. Замерла душа.
- Ваня, сын!- вздохнуло эхо. Мать припала не дыша.
А малые – не малые. Девки взрослые и брат
Застеснялись, подскочили, на небритого глядят.
- Что, братан? Ура победе! Ждали, ждали, дождались.
- Сын вернулся у соседей, сотоварищ. Наклонись, -
Шепчет младший: «У Марата, говорят, была жена,
Немка. Звали её Мартой. Она сына родила.
Получил письмо оттуда. Кто - то весть распространил:
Что Марат совсем недаром свой растратил юный пыл.
Он теперь сумной, печальный, всё апашке рассказал,
Да аке погиб в Берлине, и в дому у них скандал.
- Как ты мог? - Кричит апашка. Как поступок твой назвать?
- Ну, а ты, братишка старший, что нам можешь рассказать?
Помолчал Иван, вздохнувши: «Вот вам на - война в семье!
Вы поверьте мир вернувшей той невиданной весне:
Будь ты русский или немец, будь татарин иль казах,
Как любилось нам, как пелось со слёзами на глазах!»
Даже слов не надо было. Мир! Окончена война!
Что - то главное ожило. Всем Любовь была нужна!
А иначе злобы пламя невозможно погасить,
И заклятыми врагами в мире мир не возродить.
И случилось, что случилось. Ни на ком в том нет вины:
Детством счастье возвратилось, чтобы не было войны!