Недописанное

 

Ее трясло, когда вливала яд,
стучали зубы, не держали ноги,
тупел и затемнялся взгляд
 от предстоящей бешеной тревоги.

В ушах ее стоял тюремный звон,
стук кандалов, молчание казненных;
и обреченных выстраданный стон,
и непонятный бред умалишенных.

Она должна была исполнить долг...
А получилось просто преступленье,
за коим тряска каторжных дорог
 и просто смерть, убившая волненье.